Глава 2

1-5

Вера, которую нельзя отвергнуть (Мар. 2,1-5)

Завершив Свое путешествие по синагогам, Иисус вернулся в Капернаум. Весть о Его приходе мгновенно разнеслась вокруг. Жизнь в Палестине вообще носила очень общественный характер. Утром дверь дома открывалась и каждый желающий мог войти в него. Дверь была закрыта только в том случае, если человек очень жаждал уединения; открытая дверь означает приглашение каждому войти в дом. В простом и скромном доме, каким по-видимому был дом, о котором здесь идет речь, не было сеней и дверь открывалась прямо на улицу. И потому толпа мгновенно наполнила дом, люди толпились у двери и все горели желанием послушать Иисуса.

И вот в эту толпу пришли четыре человека, несшие на носилках своего парализованного друга. Они не могли пробиться сквозь толпу, но были хитры на выдумку. Крыши палестинских домов были плоскими и на них обычно отдыхали или искали покоя и тишины; поднимались на нее по наружной лестнице. Сама конструкция дома натолкнула этих людей на выдумку. Крыша состояла из плоских балок, уложенных от одной стены до другой на расстоянии около одного метра друг от друга. Расстояние между балками заполняли связками хвороста, спрессованного с глиной, и замазывали все сверху известняковой глиной. В основном все крыши были земляными и часто на крыше палестинского дома буйно росла трава. Не было ничего проще, чем выкопать такую связку хвороста, заполнявшую пространство между двумя балками; это даже не причиняло большого вреда дому и дефект можно было легко исправить. И вот эти четверо выкопали одну связку хвороста между двумя балками и опустили своего друга прямо у ног Иисуса. Когда Иисус увидел такую безграничную веру, Он должно быть улыбнулся понимающей улыбкой, посмотрел на парализованного и сказал: "Чадо! Прощаются тебе грехи твои".

Может показаться странным таким способом начинать исцеление человека, но в Палестине того времени это было естественно. Иудеи считали, что грех и страдания неотделимы друг от друга. Они утверждали, что если кто страдает, то он согрешил. Это утверждали друзья Иова: "Где, - спрашивал Елифаз Феманитянин, - праведные были искореняемы?" (Иов. 4, 7). У раввинов была поговорка: "Еще ни один страждущий не был исцелен прежде, чем ему были прощены все грехи его".

И до сего дня мы встречаем такую точку зрения среди народов и племен, стоящих на низкой стадии развития. Поль Турнье пишет в своей книге: "Разве не поведали нам миссионеры, что дикие народы считают болезнь скверной. Даже обращенные в христианство не отваживаются ходить к причастию, когда они больны, они полагают, что Бог отвернулся от них". В представлении иудеев больные - это те, на кого Бог гневается. И правда, причиной многих болезней является грех, но чаще грех не самого больного. а других людей. Мы не связываем болезнь так непосредственно с грехом, как это делали иудеи, но каждый иудей согласился бы с тем, что сначала должно быть прощение грехов, а потом - исцеление.

Христос прежде всего сказал парализованному: "Дитя! Бог не сердится на тебя, все будет хорошо". Так обращаются во тьме к испуганному ребенку. Сердце человека было наполнено ужасом перед гневом Божиим и страхом оказаться отчужденным от Него, и вот теперь бремя спало и это сделало исцеление полным.

Это прекрасная история: Иисус всегда прежде всего говорит нам: "Дитя, Бог не сердится на тебя. Возвращайся домой и не бойся".

6-12

Неопровержимый довод (Мар. 2,6-12)

Как мы уже видели, вокруг I1исуса собирались толпы народа, и потому на Него обратили внимание официальные руководители иудеев. Верховным судом у иудеев был Синедрион. Одна из главных задач Синедриона состояла в охранении ортодоксальной веры. Так например, в задачу Синедриона входило преследование всяких лжепророков. Складывается впечатление, что Синедрион послал соглядатаев, чтобы наблюдать за Иисусом, и вот они также пришли в Капернаум. Вне всякого сомнения, они заняли почетное место перед толпой и сидели, критически наблюдая за всем происшедшим. Их потрясли обращенные к расслабленному слова Иисуса о том, что ему прощаются грехи его. Важным элементом иудейской религии было положение о том, что только Бог прощает грехи. Притязания на это со стороны человека считались оскорблением Богу; это было богохульство, а за богохульство полагалась смертная казнь, побитие камнями (Лев. 24, 16). Но сейчас представители Синедриона, по-видимому, еще не были готовы атаковать Иисуса публично, но Иисус уже мог видеть, что они замышляли и потому Сам решил бросить им вызов и дать им бой на их же территории.

Книжники, как и все иудеи, твердо верили, что болезнь и грех неразрывно связаны между собой. Больным был тот, кто согрешил. И потому Иисус спросил их: "Что легче? сказать ли расслабленному: прощаются тебе грехи? Или сказать: встань, возьми свою постель и ходи?" Ведь любой шарлатан мог сказать: "Прощаются тебе грехи". Никто никогда не смог бы продемонстрировать действительность своих слов; такое заявление не поддается никакой проверке. Но сказать: "Встань и ходи", значит сказать нечто, что должно было произойти немедленно и тут же доказать или опровергнуть сказанное. И потому Иисус в действительности сказал вот что: "Вы говорите, что Я не имею права прощать грехи? Ведь вы верите в то, что больной человек обязательно должен быть грешником и не может быть излечен прежде, чем ему будут прощены грехи его? Ну хорошо, тогда смотрите!" И Иисус произнес Свое слово и расслабленный исцелился. И книжники попали в собственную ловушку. По их же твердой вере человек не мог быть излечен, пока не получит прощение грехов. Ну, а расслабленный был исцелен, следовательно, он был прощен. И потому притязания Иисуса на то, что Он может прощать грехи, оказались справедливыми. Иисус, должно быть, совершенно ошеломил целую группу книжников, знатоков закона и права, и хуже того - они, по-видимому, не только были поставлены в тупик, но и пришли от этого в ярость.

На этом надо остановиться подробнее: если бы такое продолжалось и далее, вся ортодоксальная иудейская религия оказалась бы расшатанной и уничтоженной. Этим действием Иисус подписал Себе смертный приговор - и Он знал это. Но что означает тот факт, что Иисус может прощать грех? Этому может быть три объяснения.

1. Мы можем понимать это так: Иисус передавал человеку Божье прощение. Когда Давил согрешил и Нафан укорил его и нагнал на него ужас, и Давид покорно и смиренно признался в содеянном им грехе, Нафан сказал: "И Господь снял с тебя грех твой; ты не умрешь" (2 Цар. 1, 1-13). Нафан не прощал грехи Давида, но он передал Давиду прощение Божие и уверил его в этом. Таким образом, мы можем сказать, что поступая так, Иисус уверял человека в том, что Бог простил ему грехи его, передавая человеку то, что Бог дал Ему. Это, несомненно, правда, но, по-видимому, еще не вся.

2. Мы можем понимать это так, что Иисус, действуя так, выступал как представитель Бога. Иисус говорит:

"Ибо Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну" (Иоан. 5, 22).

Если решение передано Иисусу, человек должен получить прощение. Возьмем человеческую аналогию. Аналогии, правда, всегда вещь несовершенная, но тогда мы получаем возможность мыслить в чисто человеческих категориях. Человек может дать другому доверенность, то есть предоставить все свое добро и состояние в его полное распоряжение. Он дает свое согласие на то, чтобы другой выступил от его имени и чтобы на эти действия смотрели как на его собственные. Мы можем представить себе, что именно так поступил Бог по отношению к Иисусу. Бог передал Иисусу Свою власть и Свои привилегии и произнесенные Иисусом слова - слова Божьи.

3. Но мы можем понимать этот эпизод еще и по-другому. Сущность Иисуса заключается в том, что в Нем мы можем совершенно ясно и отчетливо видеть отношение Бога к людям. Ну, а отношение Бога к людям оказалось вовсе не таким, каким люди его представляли, скажем - даже полной противоположностью тому. Оно не было отношением сурового, неумолимого строгого Судьи, постоянно требующего чего-то; это было тношение совершенной любви, отношение сердца томящегося от любви и от желания простить.

Давайте снова проведем человеческую аналогию. В одной из новелл Льюис Хаинд рассказывает о том, как он распознал своего отца: он всегда уважал его и восхищался им, но в его отношении всегда присутствовала добрая доля страха. Однажды в воскресенье он был с отцом в церкви. Был жаркий навевающий сон и скуку день. Льюис Хаинд становился все сонливей и сонливей, веки его тяжелели и тяжелели, по мере того, как он погружался в волны сна. Он уже не мог удержать головы и увидел как поднимается рука отца и был уверен в том, что отец толкнет или ударит его. Но отец мягко улыбнулся и, обняв его за плечи, прижал к себе, чтобы ему было удобнее и спокойнее. И с того дня Льюис Хайнд узнал, что отец его не таков, каким Он считал его, и что отец любит его. Это же сделал Иисус по отношению к людям и по отношению к Богу. Он в буквальном смысле принес людям на земле прощение Божье. Без Христа люди никогда не смогли бы даже предположить этого. "Я говорю тебе, - сказал Иисус человеку, - и Я говорю тебе, что ты прощен здесь и сейчас, на земле". Иисус превосходно показал людям, как относится к ним Бог. Иисус мог сказать: "Я прощаю", потому что в Нем Бог говорил: "Я прощаю".

13-14

Призвание человека, которого все ненавидели (Мар. 2,13.14)

Постепенно двери синагог захлопывались перед Иисусом. Между Ним и блюстителями иудейской ортодоксальной веры шла война. Теперь Он учил уже не в синагогах, а на берегу озера. Его церковь была под открытым небом - ее куполом был небосвод, а кафедрой служил холм или рыбачья лодка. Вот здесь начинается та ужасная ситуация, когда Сын Божий оказался изгнанным из того места, которое считалось домом Божиим.

Он ходил по берегу озера и учил. Именно так учили обычно и иудейские равнины. Когда раввины шли из одного города в другой или просто бродили на открытом воздухе, их ученики собирались вокруг них, шли с ними и слушали, о чем те говорили. Иисус делал то же, что делали все раввины.

В Галилее сходились важнейшие пути древнего мира. Кто-то сказал: "Иудея лежит на пути в никуда, все пути ведут через Галилею". Палестина была мостом, соединявшим Европу и Африку, все сухопутные дороги вели через Палестину. Великая прибрежная дорога вела из Дамаска через Галилею, через Капернаум и вниз мимо горы Кармил, вдоль долины Сарон через Газу в Египет. Это была одна из крупнейших дорог тогдашнего мира. Другая дорога вела от порта Акры на побережье Средиземного моря через реку Иордан в Аравию и к границам Римской империи, дорога, по которой шли армейские легионы и торговые караваны.

Палестина в то время была разделена. Иудея была римской провинцией, которой управлял римский наместник - прокуратор; Галилеей правил тетрарх Ирод Антипа, сын Ирода Великого; на востоке территорией, включавшей Итурею и Трахонитскую область, правил тетрарх Филипп, другой сын Ирода .По дороге из области, подвластной Филиппу, во владения Ирода Антипы, первым городом, куда приходил путешественник, был Капернаум: это был пограничный город уже по своему естественному положению и потому там была таможня. В то время платили вывозную и ввозную пошлины и, по-видимому, собирали их в Капернауме. Вот там и работал Матфей. Он, правда, в противоположность Закхею, не состоял на римской государственной службе, а служил Ироду Антипе, но был столь же ненавистным сборщиком пошлины - мытарем.

Из этого эпизода мы узнаем нечто о Матфее и об Иисусе.

1. Матфея сильно ненавидели. Сборщики налогов никогда не пользовались уважением в обществе, а уж в древнем мире их просто ненавидели. Ведь люди никогда точно не знали, сколько они должны были платить, и сборщики налогов брали с них сколько только могли, а разницу клали себе в карман. Даже такой греческий писатель, как Лукиан, ставил сборщиков налогов в один ряд с прелюбодеяниями, сводниками, льстецами и подхалимами. Иисусу был нужен человек, который никому больше не был нужен. Иисус предложил Свою дружбу человеку, которого все другие постыдились бы назвать другом.

2. У Матфея, по-видимому, в тот момент было неспокойно и тяжело на душе. Он, должно быть, уже слышал что-то об Иисусе. Может быть, неоднократно прислушивался к Его проповедям, затерявшись в толпе, и они волновали его сердце. Ну, а пойти к добропорядочным людям своего времени он не мог. Для них он был нечист, они вообще отказались бы иметь с ним дело. Хью Редвуд рассказывает об одной женщине из портового района Лондона, которая пришла однажды на женское собрание. Она жила с китайцем и у нее был ребенок смешанной расы, которого она принесла с собой. Ей понравилось собрание и она снова и снова приходила на него. И вот однажды к ней подошел викарий: "Я должен просить вас, - сказал он, - не приходить больше". Женщина посмотрела на него вопросительно. "Другие женщины, - объяснил викарий, - сказали, что они перестанут ходить, если будете ходить вы". Женщина посмотрела на него с острой тоской. "Господин, - сказала она, - я знаю, что я грешница, но разве уж грешнику никуда нельзя пойти?" К счастью, люди из Армии Спасения нашли эту женщину и вернули ее ко Христу. Именно в таком положении находился Матфей, пока он не нашел Того, Кто пришел в этот мир найти и спасти потерянное.

3. Из этого эпизода мы узнаем нечто об Иисусе. Он как раз шел по берегу озера, когда позвал Матфея. Как сказал один крупный ученый: "Даже когда Он прогуливался, Он искал удобный случай". У Иисуса никогда не было свободного времени. Если Он мог найти для Бога хоть одного человека во время прогулки, Он находил его. Какой богатый урожай мы могли бы собирать, если бы искали для Христа людей даже тогда, когда прогуливаемся!

4. Из всех учеников Иисуса Матфей пожертвовал большим, чем кто-либо. Он в буквальном смысле оставил все и последовал за Иисусом. Симон Петр и Андрей, Иаков и Иоанн могли вернуться назад к своим рыбачьим лодкам. Всегда оставалось довольно рыбы, которую можно было ловить и старое ремесло, к которому можно было вернуться; Матфей же напрочь сжигал за собой все мосты. Одним действием, в один момент, одним быстрым решением он навсегда покончил со своим ремеслом, бросил работу сборщика налогов, которую он уже никогда не смог бы получить снова. Важные решения обычно принимаются важными людьми, но, тем не менее, в жизни каждого человека наступает момент, когда нужно принять решение, сделать выбор. Один известный человек имел обыкновение совершать большие прогулки. Однажды он подошел к ручью, который однако, был слишком широк, чтобы его можно было легко перепрыгнуть. Он первым делом перебросил на другую сторону свое пальто и тем самым принял решение, что возврата назад не будет. Он принял решение пересечь ручей и сделал все для того, чтобы выполнить его.

Матфей поставил на карту все, пойдя за Христом, и не ошибся.

5. Приняв такое решение, Матфей обрел три вещи.

а) Он навсегда покончил со своим постыдным прошлым. С этого момента он мог смотреть людям в глаза. Может быть, он будет жить намного беднее, жизнь станет намного труднее. С роскошью и комфортом было покончено навсегда, но с этого момента руки его были чисты, и потому что руки его были чисты, совесть его была спокойна.

б) Он потерял одну работу, но получил более важную. Кто-то сказал, что Матфей бросил все, кроме одного - он не бросил своего пера, он не бросил писать. Ученые не считают, что первое Евангелие является произведением Матфея, но они полагают, что в этом Евангелии содержится один из важнейших для человеческой истории Документ - первый письменный отчет об учении Иисуса, и что этот документ был написан Матфеем. Обладая хорошей памятью, привычкой к систематическому труду хорошо владея пером, Матфей был первым апостолом, Давшим миру книгу об учении Иисуса.

в) Самым странным можно считать то, что принятое Матфеем смелое решение принесло ему то, чего он, по-видимому, меньше всего искал - оно принесло ему бессмертную и всемирную славу. Имя Матфея известно всем как имя человека, навечно связанного с передачей истории жизни Иисуса. Если бы Матфей отказался принять призыв, он мог бы приобрести только дурную славу в пределах своего округа, как мастер ненавидимого людьми и пользующегося дурной славой ремесла. Приняв же призыв, он приобрел всемирную известность как человек, давший людям запись слов Иисуса. Бог никогда не оставляет человека, который рискует всем ради Него.

15-17

Кому больше всего нужна помощь (Мар. 2,15-17)

И снова Иисус защищаясь, бросает вызов. Когда Матфей последовал за Иисусом, он пригласил Его в свой дом. Совершенно естественно, что, открыв Иисуса для себя, он хотел разделить свое великое открытие с друзьями, а они были такими же, как он. Да иначе и быть не могло: ведь Матфей избрал себе профессию, отрезавшую его от всего общества уважаемых и верующих людей; и он находил себе таких же друзей, каким был он сам. Иисус с радостью принял это приглашение, да и они искали общения с Ним. Ни в чем нельзя лучше видеть различия Иисусом с одной стороны и книжниками, фарисеями и правоверными добропорядочными людьми Его времени с другой. То были люди, с которыми не захотел бы общаться грешник: ведь на него стали бы смотреть с холодным осуждением и высокомерным превосходством. От него отделались бы раньше, чем он пришел к ним. Иудеи проводили четкое различие между теми, кто соблюдал закон и теми, кого звали ам-гаарец, деревенщиной. Деревенщиной была та простая масса, которая не соблюдала всех норм и правил установленной фарисейской набожности. Правоверным запрещалось иметь что-нибудь общее с этими людьми. Человек, строго соблюдавший закон, вообще не мог иметь с ними ничего общего: он не должен был говорить с ними, не должен был путешествовать вместе с ними, по мере возможности, он должен был не вступать с ними в деловые отношения; выдать за такого человека свою дочь, было все равно, что отдать ее диким зверям. Запрещалось также ходить к ним в гости или приглашать к себе в гости таких людей. Придя в дом Матфея, восседая с ним за одним столом и общаясь с его друзьями, Иисус игнорировал фарисейские нормы и установки Своего времени. Не нужно даже и на минуту полагать, будто все эти люди были грешниками в нравственном смысле этого слова. Слово грешник, хамартолос имело двойное значение. Оно означало человека, нарушившего нравственный закон, но оно также означало человека, не соблюдавшего разработанные книжниками и законниками нормы. Грешником считался человек нарушивший супружескую верность и человек евший свинину, человек совершивший кражу или убийство и человек не мывший руки нужного числа раз в точно установленном порядке перед едой, - все были грешниками. Вне всякого сомнения, среди гостей Матфея было много таких, которые нарушили нравственные законы и вели нечестный образ жизни, но наверняка там было и много таких, единственный грех которых состоял в том, что они нарушали неписаные нормы законников.

Когда Иисуса стали обвинять в недопустимости такого поведения, Он ответил очень просто: "Врач идет туда, где он нужен. Врач нужен не здоровым, а больным; и я поступаю также: Я иду к людям, которые больны душой и которым я больше всего нужен". Стих 17 чрезвычайно насыщен смыслом. На первый взгляд кажется, что здоровым Иисус вовсе не нужен, но дело просто в том, что Иисус не может помочь лишь тому, кто почитает себя настолько хорошим, что кажется ему никакая помощь не нужна, а для грешника, который знает, что он грешник и в сердце своем жаждет исцеления - для него Иисус может сделать все. Человек, который считает, что ему ничего не нужно, воздвигает барьеры между собой и Иисусом, а у человека, ощущающего нужду в чем-нибудь - в кармане лежит пропускной билет к Нему.

В отношении правоверных иудеев к грешникам действительно доминировали два момента.

1. Презрение. "Невежественный человек, - говорили раввины, - никогда не может быть благочестивым". Греческий философ Гераклит был высокомерным аристократом. Некто Скифин попробовал переложить его открытия на стихи, чтобы простые и необразованные люди могли читать и понимать их. На это Гераклит ответил эпиграммой: "Я - Гераклит. Почему носитесь со мною вы - неграмотные? Не для вас я трудился, а для таких, которые понимают меня. В моих глазах и один человек стоит тридцати тысяч, но и неисчислимые толпы не стоят и одного". Толпу он презирал. Книжники и фарисеи презирали простого человека, Иисус же любил его. Книжники и фарисеи стояли на невысоком возвышении своего формального благочестия и смотрели сверху вниз на грешника; Иисус же пришел и сел рядом с ним и, сидя с ним, поднял его.

2. Страх. Правоверные страшились, что грешники заразят других; они боялись, что грех может заразить их самих. Они были подобны врачу, который отказывается лечить инфекционную болезнь, чтобы самому не заразиться. Один Иисус забывал Себя в великом желании спасти других. С. Т. Стадд, крупный миссионер Христа, любил цитировать такие стихи: "Одни любят жить в звоне церковного колокола, я же хочу держать спасательную станцию прямо во дворе ада". Человек, в сердце которого презрение и страх, никогда не может стать ловцом человеков.

18-20

Веселая компания (Мар. 2,18-20)

Строго придерживавшиеся закона иудеи часто постились. Но в иудейской религии был лишь один обязательный постный день - день очищения. День, в который иудейский народ исповедывал свои грехи и получал прощение их, и назывался днем поста. Но ортодоксальные иудеи постились кроме того, два дня в неделю - в понедельник и в четверг. Но, надо сказать, пост не был таким строгим, как это может показаться, потому что Длился он с 6 часов утра до 6 часов пополудни. После можно было есть обычную пищу. Иисус не выступает против поста. Есть много причин человеку поститься. Он может отказываться от любимых вещей из чувства дисциплины, чтобы убедиться в том, что он властен над ними, а не они над ним, чтобы убедиться в том, что он не привязан к ним настолько, что не может обходиться без них, что он может даже отказаться от них. Он может отказаться от удобств и приятных ему вещей для того, чтобы после такого самоотречения еще больше ценить их.

Лучше всего свой родной дом можно оценить тогда, когда пробудешь долгое время вне дома; также и лучший способ оценить дары Божьи, обходясь какое-то время без них. Как уже сказано, существуют причины для поста. Что же касается фарисеев, то проблема заключалась в том, что они постились в большинстве случаев для того, чтобы выставить себя напоказ; тем самым они привлекали внимание людей к своей добродетели. Они даже накрашивали свои лица белой краской и расхаживали в дни поста в небрежно одетом виде, чтобы каждый видел, что они постятся и восхищался их преданностью. Одновременно их пост должен был привлечь внимание Бога к их благочестию. Они считали, что такое проявление их благочестия обратит на них внимание Бога. Пост фарисеев был ритуалом и, к тому же ритуалом для того, чтобы выставить себя на показ. Чтобы пост имел ценность, он не должен быть ритуалом, а внутренней сердечной потребностью.

Объясняя фарисеям, почему Его ученики не постятся, Иисус использовал яркую картину. После иудейской свадьбы молодые супруги не уезжали в свадебное путешествие, а оставались дома. В течение одной недели они держали дом открытым и непрерывно пировали и веселились. В жизни, полной тяжелого труда, свадебная неделя была самой счастливой для человека. На эту неделю приглашали близких друзей жениха и подруг невесты и называли их детьми брачного чертога. Иисус сравнивал восседавших с Ним учеников с детьми брачного чертога, избранными гостями на брачном пиру. В действительности существовало такое раввинское правило: "Все присутствующие на брачном пире освобождаются от соблюдения всех тех религиозных правил, которые уменьшают радость и веселье". Гости на брачном пиру действительно были освобождены от всякого поста. Из этого эпизода мы узнаем, что отличительной чертой христианского отношения к жизни является радость. Ключ к этой радости заключается в том, что человек открывает себя Христа и пребывает с Ним. Один японский преступник Токичи Иши отличался крайней жестокостью и безжалостностью: он жестоко и бессердечно убивал мужчин, женщин и детей. Когда он был схвачен и посажен в тюрьму, его навестили две канадские дамы. Они даже не смогли вызвать его на разговор; он просто смотрел на них с выражением дикого зверя. Уходя, они оставили ему Библию в слабой надежде, что он может быть прочтет ее. Он прочитал Библию, и история распятия Христа преобразила его, сделала его иным человеком. Позже, когда пришли, чтобы отвести его на эшафот, он не был тем угрюмым ожесточенным зверем, а улыбающимся, сияющим человеком, потому что убийца Ищи родился снова. Признаком его перерождения была сияющая улыбка. Жизнь во Христе можно прожить только в радости. Но весь эпизод заканчивается мрачным предзнаменованием, встающим как облако на горизонте. В момент, когда Иисус говорил о дне, когда жених не будет со своими друзьями, никто конечно не понял, что это значит. Но уже тогда, в самом начале Своего пути, Иисус видел Свой крест впереди. Смерть не застала Его врасплох, и несмотря на это Он выбрал Свой путь. Это настоящая смелость, это портрет человека, которого нельзя столкнуть с дороги, в конце которой Его ждет распятие.

21-22

Необходимость оставаться молодым душой (Мар. 2,21.22)

Иисус хорошо понимал, что принесенная Им весть является поразительно новой, и Он также хорошо понимал, что Его образ жизни потрясающе отличается от образа жизни правоверных учителей - раввинов. Он хорошо сознавал, что человеку трудно понять умом и принять эту новую истину. Он приводит два примера. показывающие как важно человеку обладать предприимчивым и смелым умом.

Иисус, как никто другой, обладал даром находить и использовать в своих речах простые, известные каждому иллюстрации. Он снова и снова открывает в самых простых вещах пути и дорожные указатели к Богу. Он лучше всех мог перенестись от "здесь и сейчас" к "там и тогда". Иисус считал, что "земля пропитана небесным". Он жил в такой близости к Богу, что Ему все говорило о Боге. Один человек рассказывал о своих послеобеденных воскресных прогулках в деревне с одним очень известным шотландским священником. Они вели долгие беседы и "с чего бы мы ни начинали, этот шотландский священник всегда находил прямой путь, ведущий к Богу". Куда Иисус ни бросал взгляд, Он всегда устремлялся прямо к Богу.

1. Иисус говорит об опасности пришивать новую заплату к старой одежде. Употребленное Марком греческое слово означает, что заплата из совершенно нового материала, неношенного и нестиранного и, потому еще не севшего. Стоит такой залатанной одежде намокнуть под дождем, новая заплата сядет и, будучи намного прочнее старой, разорвет ее. Настанет день, когда уже нельзя будет латать и ремонтировать - нужно будет делать все заново. В эпоху Лютера уже нельзя было больше залатать все злоупотребления Римско-католической церкви, наступило время Реформации, эпоха преобразования. В эпоху Джона Уэсли кончилось время латания англиканской церкви; он не хотел покидать эту церковь, но в конце концов был вынужден сделать это, потому что лишь новое братство могло стать достойным. Вполне возможно, что мы часто еще пытаемся латать там где нужно бросать старое и начать совершенно новое.

2. В древности вино хранили в мехах, ничего подобного нашим бутылкам тогда не существовало. Новые меха обладали определенной эластичностью, со временем они твердели и теряли гибкость. Молодое вино еще продолжает бродить и в результате этого еще образуются газы, которые в свою очередь создают давление; новый мех растягивается под давлением этих газов, старый же, жесткий и сухой мех лопнет, и будут потеряны и вино и мех. Иисус требует от людей известной гибкости ума. Очень просто и опасно - закостенеть в своих привычках и мыслях. Дж. А. Финдли цитирует поговорку одного своего друга: "Если ты пришел к заключению, ты умер". Под этим он имел в виду, что стоит только остановить свою мысль на чем-нибудь, а потом закостенеть в этой мысли, привыкнуть к ней и полюбить ее, стоит человеку потерять способность воспринимать новые мысли и искать новые пути, как он, будучи физически живым, окажется мертвым умственно и духовно.

С возрастом почти все люди начинают чувствовать неприязнь ко всему новому и незнакомому. Со временем человек трудно и неохотно изменяет свои привычки и образ жизни. Лесли Ньюбиджин, принимавший участие в обсуждении создания Объединенной Церкви Южной Индии, рассказывает, что чаще и больше всего работу задерживал такой вопрос: "Ну, а если мы это сделаем, к чему мы тогда придем?", пока, наконец, кто-то не сказал коротко: "Христианин не имеет права спрашивать, куда он идет". Авраам тоже шел, не зная куда он идет (Евр. 11, 8). В той же главе Послания к Евреям читаем такой великий стих: "Верою Иаков умирая, благословил каждого сына Иосифова и поклонился на верх жезла своего" (Евр. 11,21). Уже чувствуя на себе дыхание смерти, старый странник не выпускал из руки своей посох. До последнего своего дня уже на закате своей жизни, он все еще был готов в дорогу. Тот, кто действительно хочет подняться до высот христианского призвания, должен сохранить предприимчивый и смелый склад ума. Однажды я получил письмо, которое кончалось словами: "Ваш, в возрасте 83 лет все еще растущий..." - а почему бы и нет, когда у нас неисчерпаемые богатства Христовы?

23-28

Истинное и показное благочестие (Мар. 2,23-28)

И вновь Иисус радикально выступает против правил и норм, разработанных книжниками. Когда Он и Его ученики проходили в субботу по полю, засеянному хлебом, ученики стали срывать колосья и есть их. Если ученики делали это в обычный день, в этом не было ничего предосудительного и запретного (Втор. 23, 25). Коль скоро путник не пускал в ход серп, он мог свободно срывать колосья. Но в данном случае все происходило в субботу, а суббота была ограждена в буквальном смысле тысячами особых норм и правил: была запрещена всякая работа. Вся работа была разделена на тридцать девять видов и среди них были четыре: жать, веять, молотить и приготавливать муку. Своими действиями ученики нарушили практически все эти четыре правила и должны были считаться нарушившими закон. Нам это может показаться чудовищным, но в глазах раввинов это был смертный грех.

Фарисеи сразу же выступили со своими обвинениями и заявили, что ученики Иисуса нарушили закон. Фарисеи несомненно ожидали, что Иисус немедленно остановит Своих учеников, но Он ответил фарисеям их же словами. Он привел эпизод, приведенный в 1 Цар, 21, 1 - 6. Давид бежал, спасая свою жизнь, и пришел в скинию в Номву и потребовал хлеба и еды, но там не было ничего, кроме священных хлебов предложения. О священных хлебах предложения повествуется в Исх. 25, 23 - 30. Это были двенадцать хлебов, которые клались на обложенный золотом стол размером около 90 см длины, около 50 см ширины и 20 см высоты. Стол этот стоял в скинии перед Святая-святых и хлебы представляли собой своего рода жертвоприношение Богу. Их меняли раз в неделю. Когда их снимали со стола, заменяя новыми, они становились собственностью священников, и лишь священники могли есть их (Лев. 24, 9). Но в момент нужды Давид взял хлебы и съел их. Иисус показал фарисеям, что и в Священном Писании есть пример того, что человеческая нужда стоит выше всех человеческих и даже божественных законов. "Суббота, - сказал Иисус, - для человека, а не человек для субботы". И это было совершенно очевидно. Человек был сотворен до того, как возник этот искусственно разработанный закон, регламентирующий субботу. Человек не был сотворен для того, чтобы стать жертвой и рабом норм и правил, которые первоначально были созданы для того, чтобы сделать жизнь человека лучше и полнее. Человек не Должен стать рабом субботы, а суббота существует для того, чтобы сделать его жизнь еще лучше.

В этом отрывке изложены некоторые истины, которые мы иногда, во вред себе, забываем.

1. Религия не является сводом норм и правом. Даже если рассмотреть этот конкретный вопрос: соблюдение воскресения - важная вещь, но в религии есть несравненно более важные проблемы, чем соблюдение воскресения. Если бы человек мог стать христианином лишь потому, что он воздерживается в воскресенье от работы и удовольствий, а поспешает в этот день в церковь, произносит молитвы и читает Библию, было бы очень просто стать христианином. Как только люди начинают забывать о любви, прощении, служении и милосердии, которые являются сутью религии, и заменяют их соблюдением норм и правил, религии грозит упадок. Суть христианства во все времена заключалась в том, чтобы делать что-то, а не в том, чтобы воздерживаться от чего-то.

2. Но самым важным в человеческих отношениях является необходимость оказать помощь нуждающемуся собрату - этому требованию должен быть отдан приоритет перед всеми другими требованиями. Даже катехизис и исповедания веры признают, что необходимые дела и дела милосердия можно выполнять и в субботу. Если нормы чьей-то религии мешают человеку оказать помощь нуждающемуся собрату, то это не религия. Человек всегда значит намного больше любой системы. Человек всегда важнее всяких ритуалов. Лучший способ почитать Бога - помогать людям.

3. Самый хороший способ употребить священные вещи - оказать помощь людям. Это, собственно, и есть единственный способ отдать их Богу. Одна из интересных историй - это рассказ о четвертом волхве. Звали его Артабан. Он отправился за Вифлеемской звездой и взял с собой сапфир, рубин и жемчужину, которой не было цены, чтобы принести их в дар Царю. Он ехал быстро, чтобы успеть встретиться со своими друзьями Каспаром, Мельхиором и Бальтазаром в условленном месте; у него было мало времени, а они отправятся в путь без него, если он опоздает. И вдруг он увидел перед собой на земле неясную фигуру: это оказался мучимый лихорадкой путник. Артабан стал перед дилеммой. Если он останется, чтобы помочь путнику, он опоздает и потеряет своих друзей. Но он остался и вылечил путника. Но теперь он остался один. Ему нужны были верблюды и носильщики, которые бы помогли ему пересечь пустыню, потому что он упустил своих друзей и их караван. И ему пришлось продать сапфир, чтобы приобрести верблюдов и нанять носильщиков. Он сожалел о том, что Царь не получит этот драгоценный камень. Артабан продолжил свой путь и прибыл в Вифлеем, но он опять опоздал: Иосиф и Мария с младенцем уже покинули Вифлеем, а потом прибыли воины, чтобы выполнить приказ Ирода и убить всех детей. Артабан как раз остановился в доме, в котором был такой младенец. Стук солдатских шагов уже был слышан у дверей дома, слышан был плач женщин. Артабан встал в дверях дома, высокий и темный с рубином в руке и, отдав его начальнику, предотвратил вторжение солдат в дом. Младенец был спасен, мать его была вне себя от радости, но рубина не стало и Артабан сожалел о том, что Царь никогда не получит этот рубин. Артабан долго путешествовал в напрасных поисках Царя и через тридцать с лишним лет прибыл в Иерусалим. А в Иерусалиме в этот день должны были распять каких-то людей на кресте. Услышав, что будет распят Иисус, а это имя звучало для него также прекрасно, как Царь, Артабан устремился на Голгофу, надеясь, что прекраснейшей в мире жемчужиной сможет купить жизнь Царя. Но навстречу ему по улице бежала девочка, убегавшая от солдат. "У моего отца большие долги, - кричала она, - и они хотят взять меня и продать в рабство, чтобы уплатить его долги. Спасите меня!" Артабан сначала колебался, потом с чувством грусти достал свою жемчужину, отдал ее воинам и купил девушке свободу. Небо внезапно потемнело, произошло землетрясение и кусок черепицы стукнул Артабана по голове. Потеряв наполовину сознание, он опустился на землю, а девушка положила его голову себе на колени. Внезапно губы его зашевелились. "Нет, Господи, разве я видел Тебя когда-нибудь голодным и накормил Тебя? Или жаждущим, и дал Тебе пить? Когда видел я Тебя странником и впустил Тебя в дом свой? Или нагим, и одел Тебя? Когда видел я Тебя больным в темнице и пришел к Тебе? Я искал Тебя тридцать лет и три года, но я нигде не видел лица Твоего и не служил Тебе; Царь мой". И тогда, подобно далекому шепоту, послышалось: "Истинно говорю тебе: "То, что ты сделал одному из Моих меньших братьев, ты сделал для Меня". И Артабан улыбнулся в своей смерти, потому что он знал, Царь получил и принял его дары.

Лучший способ употребить священные вещи - употребить их для людей. Бывало, что детям закрывали путь в дом Божий, потому что считали, что церковь слишком священна для них и имеет слишком долгую историю, чтобы такие, как они были достойны войти в нее. Бывает и так, что церковь больше занимает проблема изысканности церковных служб, чем вопросы помощи простым людям и способ облегчения участи бедным. Но священные предметы лишь тогда поистине священны, когда они служат людям. Хлебы предложения были самыми священными тогда, когда ими кормили умиравших с голоду. Решающее значение во всех наших поступках имеет любовь, а не буква закона.