Главная »

Религиозное воспитание детей

Литератуpоведческий обзор Елены Тpофимовой

Заметки главного редактора

Во всех регионах нашего братства самой бурно развивающейся областью церковной жизни и богословия является духовная педагогика. Практически во всех наших церквях существуют воскресные школы для детей и подростков, а в некоторых местах начинается движение „Воскресные школы для всех возрастов“ (включая взрослых). Не секрет, что некоторые общеобразовательные школы приглашают на работу православных священников, другие - учителей баптистских воскресных школ с тем, чтобы они проводили уроки нравственности и религии.

Во многих местах делаются попытки создать специализированные христианские школы (или лицеи), хотя не вполне понятны их статус и место в общеобразовательной структуре нашего постсоциалистического общества. Нам представляется, что это более сложное, но и более перспективное, а также юридически и евангельски более обоснованное направление христианского образования, чем преподавание религиозных воззрений на обычных уроках общеобразовательной школы.

Итак, идет сложный процесс становления духовной педагогики в нашей стране и поэтому возникает необходимость обратиться к опыту религиозного образования прошлых веков.

Литературное обозрение, с которым знакомит сегодня читателей альманах „Богомыслие“, выделяет в наследии прошлого только одну главную мысль о необходимости и важности религиозного воспитания. Здесь не анализируются дидактические методы и приемы обучения и воспитания, организация педагогического процесса и т.д. Это — проблемы следующих специальных исследований. Однако сегодня важно привлечь внимание общественности к этой проблеме и начать подготовку серьезной учебно- методической базы для христианских школ.

В нашем братстве всегда высоко оценивалась необходимость и значение христианского воспитания с раннего детства, однако в нем кроется величайшая опасность. Она заключается в

ВОЗМОЖНОСТИ ПОДМЕНЫ ВОЗРОЖДЕНИЯ — РЕЛИГИОЗНЫМ ВОСПИТАНИЕМ

Это опасность, которую всегда учитывали евангельские христиане-баптисты.

Дети, воспитанные в христианских школах и семьях, могут иметь самые высокие морально-нравственные воззрения и поступки, но они НЕ ВОЙДУТ в Царство Небесное, если не переживут возрождения. Обученные в христианских домах и учебных заведениях, люди могут обмануть себя, думая, что их духовная жизнь соответствует требованиям Евангелия и они достойны Небесных обителей. Но это глубочайшее заблуждение. Только осознав себя грешником и раскаявшись перед Богом, человек попадает на Небо. Это не значит, что христианское воспитание теряет смысл. Оно необходимо как прекрасный способ подготовки сердечной почвы для принятия Господа Иисуса Христа, это великолепное средство евангелизации, т.к. только зная путь и способ спасения, человек может, прийдя в возраст, раскаяться и пережить истинное возрождение.

Никодим, один из начальников иудейских, приходивший ночью ко Христу, был глубоко верующим человеком, получившим прекрасное религиозное воспитание и образование, однако Иисус сказал ему: „Если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия“, и далее: „...должно вам родиться свыше“ (Ин.3.3-7.).

Многие из мыслителей прошлого, чьи слова приводятся в литературном обзоре, внеся огромный вклад в педагогику, не всегда имели правильные евангельские представления о возрождении. Мы не собираемся судить их, но для использования их наследия надо иметь четкую богословскую позицию, разграничивающую сферу действия воспитания и возрождения.

Чаще всего педагоги забывают о первородном грехе, живущем в каждом человеке, который рождается в этом мире. Здравый смысл и эмпирическое познание говорят, что родившийся ребенок чист, как белый лист бумаги, и только со временем, допуская сознательные прегрешения, ребенок „вбирает“ в себя грех и становится грешником, которому нужно каяться и просить прощения. Некоторые даже считают, что ребенок рождается невинным чадом Божиим, и только в определенный период (возможно, в два-три года) в его душу проникает сатана. Другие думают, что первородный грех - это только потенциальная склонность ко греху, которая может быть реализована, а может и не реализоваться, если создать для этого необходимые условия.

Все это могут быть стройные и логичные педагогические теории, но они НЕ ОСНОВАНЫ на Священном Писании, ибо Библия ясно говорит:„Как одним человеком (Адамом) грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков,потому что в нем все согрешили“ (Рим.5.12) И еще: „.Ккак преступлением одного всем человекам осуждение...“ (Рим.5.18). Слово „все“ звучит в Новом Завете столь определенно и категорично, что вряд ли из сферы действия этого понятия можно исключить младенцев.

Проблема первородного греха дискутировалась в богословии еще во времена Бл.Августина и мнение Ап.Павла: „...все согрешили и лишены славы Божией“ (Рим.3.23), которому созвучно позиция Ветхого Завета: „...вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя“ (Пс.50.7), — стала позицией Церкви. Мы верим, что человек рождается грешником и самое лучшее воспитание не может сделать его праведником. Это может сделать только Иисус Христос через возрождение.

Все это, конечно, не исключает необходимости и важности религиозного воспитания, но подчеркивает, насколько это тонкий и чувствительный инструмент, пользоваться которым нужно с величайшей осторожностью и внимательностью, имея правильные мировоззренческие позиции.
 

РЕЛИГИОЗНОЕ ВОСПИТАНИЕ ДЕТЕЙ (Литератуpоведческий обзор)

ЕЛЕНА ТPОФИМОВА

В наши дни путь к Богу - это средство избавления от многих духовных язв нашего общества, это настоящее лекарство, которое можно приобрести Верой, Надеждой и Любовью к Господу нашему Иисусу Христу.

Воскрешение Бога в душах людей - задача многотрудная, и решение ее во многом будет зависеть от того, как мы воспитываем наших детей, познают ли они своего Спасителя. Не найдется в мире ни одного христианина, который бы отрицал важность и необходимость воспитания детей в любви к Богу, ибо самым великим и никогда не ошибающимся Воспитателем является один Иисус Христос. Поэтому в самых трудных конфликтных ситуациях с детьми родителям следует обращаться к Богу.

Важность религиозного воспитания детей осознавалась не только в наши дни. Многое из того, что волнует и тревожит христиан сегодняшнего дня, освещено философами и мыслителями прошлого.

Развитие pелигиозного образования началось в Европе в первые века после Рождества Христова. В религиозных центрах, где совершалась подготовка служителей и проповедников Слова Божьего, подрастающее поколение изучало Священное Писание, приобщалось к мировой культуре, получало необходимые знания. Детей приводили к Господу рано, часто до того, как они сами могли сознательно подойти к таинству крещения, осознать и пережить свое второе рождение в Духе.

Очевидно, никто из авторов, размышляя о религиозном воспитании, не говорил о каком-то определенном решающем возрасте ребенка, определяющем его дальнейшую духовную жизнь, и о связи между поведением ребенка в данном возрасте и благословением Господнем. Подчеркивая первостепенную важность религиозного воспитания, как правило, все авторы обсуждали, как лучше приводить детей к Богу, разрабатывали и предлагали методы, которые бы давали детям правильные представления о Создателе, направляли бы их на путь восхождения к Иисусу Христу.

Одним из первых, кто выразил идеалы христианского воспитания, был Блаженный Иероним (330—419 гг.) — образованный римлянин, один из так называемых Отцов Церкви. В письме к знатной римлянке Лете, воспитывающей свою дочь, он писал: „Так нужно воспитывать душу, коей предстоит стать храмом Господним: пусть научится слышать и говорить лишь то, что ведет к страху Божьему. Дурных слов чтобы она и не понимала, мирских песен чтобы не знала; пусть нежные еще уста наполняются лишь сладостным псалмопением; пусть подальше она будет от распущенного народа. Нужно сделать ей буквы... Пусть играет ими и, играючи, обучается... Приставь ей пожилую няню, нравственную и целомудренную, чтобы она своим примером научала и приучала ее.. Вместо украшений и шелка пусть возлюбит она Божественные книги и пусть привлекают ее в них не золотое письмо..., а точная и мудрая четкость, ведущая к истинному познанию“ [Блаженный Иероним. Письмо к Лете. Из книги „Средневековье в его памятниках“ под ред. Егорова].

Более детально и глубоко система христианского воспитания была рассмотрена крупнейшим теологом и философом раннего христианства Блаженным Августином, жившим в 354—430 гг. Свой путь к Богу Бл.Августин описал в 30-ти книгах „Исповеди“, написанных в форме молитвы. „Исповеди“ — это не трактат о христианском воспитании, а рассказ о жизни человека с неспокойным сердцем, который лишь к 32 годам стал христианином потому, что понял, что Бог „нас создал для Себя и наше сердце будет неспокойным, пока не успокоится в Тебе“. И хотя Августин не оформил свои суждения о христианском воспитании в виде законченной педагогической системы, его книги дают богатый материал для создания такой системы. Рассмотрим основные педагогические идеи Бл.Августина, воспользовавшись исследованием Н.П.Кибардина [1].

С рождения Августин (до обращения в христианство — Аврелий) воспитывался матерью-христианкой, но получил языческое образование по желанию отца-язычника. Внутренние принципы, внушенные материнским воспитанием и основанные на вере, подвергались скептицизму глубокого и острого ума Аврелия. Пройдя долгий путь мучительных духовных исканий, Аврелий пришел к христианству в зрелом возрасте.

Аврелий постоянно наблюдал за собой, за своими попытками построить прочное мировоззрение, основанное на неопровержимых доказательствах. Анализируя свой путь, он накапливал ценнейший материал, который использовал в своих многочисленных произведениях (помимо книг „Исповеди“, Аврелий написал несколько трактатов, монологи и диалоги на различные теологические темы, другие сочинения). Самоанализ не представляет для Августина конечной цели: то, что было им получено в результате тщательного, порою беспощадного исследования самого себя, — лишь исходная точка его философии, задача которой — найти избавление от глубокого разлада, царящего во внутреннем существе человека; разлада, переносимого из внутренней сферы человека на взаимоотношения с другими людьми, на весь окружающий мир. Избавление от разлада и успокоение Августин получил в Высшем Существе.

Свой духовный опыт Августин передавал ученикам. В своей педагогической деятельности он исходил из того, что каждый человек - творение Божие, в каждом запечатлен образ Бога; каждый ученик уникален, наделен особым даром. Задача учителя - выявить то, что заложено в воспитаннике, помочь ему встать на путь самосовершенствования и развития. По мнению Августина, ребенок учится не столько от конкретного учителя, сколько интуитивным озарением научается от внутреннего Учителя, „от вечной, внутренним образом учащей Истины“ [1, с.18]. И поскольку цель человеческого существования - восстановить нарушенный завет с Господом, вернуть человека его Творцу, то, соответственно, цель воспитания - сформировать ребенка как гражданина Царства Божия.

Главным принципом воспитания Августин считал послушание и повиновение воле воспитателя. „К полному единению с Богом, где почти теряется индивидуальная воля и личные потребности, может приготовить только строгая дисциплина, научающая воспитанника подавлять свои стремления при искании высшей цели. Так как эти высшие соображения не могут быть известны неопытному младенцу или юноше, то ученики и должны отдаваться на волю своего воспитателя“. Не получивший воспитания ребенок не может общаться со своим Творцом, связь между Богом и неразвитым человеком осуществляет воспитатель; согласно педагогике Августина, воспитатель - это „орган Божий, это уста, через которые Бог сообщает Свою волю творению“ [1, с.27-28].

Первоначальное воспитание детей, по Августину, основывается на привычке и принуждении. Принуждение в данном случае не является синонимом насилия, которое Августин осуждал. „Принуждение“ употребляется Августином в широком смысле слова как одновременно убеждение и устрашение. Основывая свою точку зрения, Августин ссылается на пример Апостола Павла, который был принужден к познанию и обладанию истиной самим Иисусом Христом (Деян.9.3-7); а в Евангелии от Луки он находит пример убеждения: „Господин сказал рабу: пойди по дорогам и изгородям и убеди придти, чтобы наполнился дом мой“ (Лк.14.23).

Августин пишет: „Кто может больше любить нас , чем сколько любит нас Бог? И, однако, Он не перестает не только милостиво учить нас, но и с пользою устрашать“ [1, с.31]. Спасение человека, возрождение поврежденной грехом души человека осуществляется принуждением.

Если воспитание „не выработает в воспитаннике доброй привычки, то... дурная привычка возьмет верх, и спасение будет далеко от человека. Особенно эта замена ослабевшего доброго начала злым заметна в детях, если они будут лишены воспитания. „Младенчество, ... подчиняющееся плоти без всякого сопротивления, и детство, в котором разум еще не начал борьбы с плотью, находятся под влиянием почти всех порочных удовольствий". Вот почему Августин особенно ревностно увещевает отца принуждать к добрым навыкам своих малолетних детей. „Можно ли сказать, ...что ты любишь детей своих, когда все позволяешь для их удовольствия? Нет!... Христианин ли ты, когда слышишь, что они злословят, и молчишь? Ты не хочешь показать себя отцом, готовым отказаться от своих детей в том случае, когда, подобно Аврааму, должно принести их в жертву, какую принес Авраам“ [1, с.33-34].

Слова „принести их (детей) в жертву“ мы понимаем как привести, отдать, посвятить своих детей Богу, чтобы каждый родитель сподобился услышать Божественные слова: „...ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня“ (Быт.22.12).

Итак, основными качествами воспитанника, по Августину, являются смирение и послушание, исключающие всякий „дух противоречия“. Тем не менее, указывает Августин, слепое повиновение авторитету не должно продолжаться слишком долго. В Евангелии от Луки читаем: „Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли и входящим воспрепятствовали“ (Лк.11.52). Каждый христианин по-своему обязан приближать время,“...доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова“ (Еф.4.13). Но, чтобы„...исполниться всею полнотою Божиею“ (Еф.3.19), нужна кропотливая интеллектуальная работа самого христианина. Чем шире кругозор христианина, чем глубже его знания, тем шире и глубже раскрываются перед ним мудрость и тайны Священного Писания.

Таким образом, Августин указывает на два взаимозаменяющих метода познания Бога — безусловное подчинение авторитету Библии и поиск „истины путем разума“ [1, с.71]. Соответственно этому Августин предлагает два принципа обучения - принцип веры и принцип свободного исследования.

Свободное исследование допускается Августином для христиан, достигших высокой степени духовности. Нужно перешагнуть две ступени нравственного и умственного совершенствования - ступень страха Божия, приучающего к смирению, и - истинного благочестия, предохраняющего от непослушания авторитету Священного Писания“. На высокую ступень свободного исследования могут шагнуть лишь немногие испытанные, поэтому основным принципом является принцип веры. „Так как ум обессилен некоторыми омрачающими застарелыми пороками, то он должен быть прежде всего напоен и очищен верою“. В то же время люди, „без рассуждения следующие авторитету, не кажутся Августину достойными блаженства, хотя бы они и „заботились постоянно о добрых нравах и благочестивых обетах“. Таким образом, в образовательной системе Августина „...мы видим два основных пути — и веру сердца, и пытливость ума“ [1, с.72-74].

Первостепенное значение изучению Слова Божьего широкими слоями населения придавал вождь Реформации в Германии Мартин Лютер (1483—1546 гг.). Он ратовал за глубокое проникновение в Священное Писание с детства, а для этого предлагал организовать школы, в которых бы дети изучали Библию не только на родном немецком языке, но и на языках оригинала. В своем „Послании бургомистрам и городским управлениям Германии об учреждении школ“ (1524 г.) он писал: „Возлюбленные правители, если мы находим нужным ежегодно тратить такие большие суммы на изготовление пушек ..., то не должны ли мы тратить на бедное страждущее юношество по крайней мере столько, чтобы содержать для них одного или двух учителей?... Да, скажете вы, пусть нам должно и следует иметь школы, но какая польза в обучении латинскому, греческому и еврейскому языкам... Ибо князь тьмы достаточно умен, чтобы понять, что там, где процветают языки, его власть скоро будет настолько порвана и ослаблена, что он уже не в состоянии будет починить эту прореху... Так как всем христианам надлежит смотреть на Священное Писание как на единственную собственную книгу и так как для нас грешно и стыдно не знать хорошо нашей собственной книги и языка и слова нашего Бога, то еще больший грех и больший стыд не учиться языкам, в особенности теперь, когда Бог дает и свободно предлагает нам ученых людей, необходимые книги и все нужное для этой цели и... настоятельно ведет к этим занятиям, - так Он желает, чтобы Его книга была открыта для нас.

Очень ясно, что нам нужна искренняя и серьезная решимость правильно воспитывать наше юношество и таким путем дать миру мудрых и деятельных людей. Дьяволу более приятны грубые болваны и никчемные люди, ибо где много таких людей, там дела идут очень плохо.

Поэтому великая необходимость - не ради только одних юношей, а и ради благосостояния и устойчивости всех наших учреждений, светских и духовных - в том, чтобы начать нам сразу и очень серьезно взяться за это дело... Поэтому, возлюбленные правители, возьмитесь за дело, которое строго возлагает на нас Бог, к которому обязывает ваша должность... Мы слишком долго лежали во мраке испорченности и смерти... Будем действовать теперь так, как подобает разумным существам, и отблагодарим Бога за все данные нам блага, и пусть другие страны видят, что мы такие люди; более того, что мы - люди, которые могут кое-чему научиться от них и кое-чему научить их так, чтобы мир стал лучше через нас“.

Слова великого Лютера как-будто сказаны нашим соотечественникам в наше время. Грустно смотреть на нашу молодежь, кажется, еще немного — и протрубит труба, и раздастся глас Божий: „Истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил;... ибо Я раскаялся, что создал их“ (Быт.6.7). Но Бог милостив, Он дает нам время действовать. и наставлять детей на путь к Богу, создавать христианские ясли, детские сады, христианские школы.

Мартин Лютер, призывая правителей создавать христианские школы, закладывал фундамент будущего благосостояния всего западного общества. В другом своем послании — „Об обязанности правительства посылать детей в школу“ — он пишет: „Если правительство имеет право во время войны заставлять своих подданных... иметь дело с мушкетами и пиками..., то гораздо больше оснований побуждать народ держать своих детей в школе, поскольку здесь, на земле, происходит самая страшная из войн, в которой никогда не бывает перемирия. Это именно война с самим диаволом, который тайно и незаметно стремится как бы высосать города и царства и совершенно лишить их всех мужественных и лучших людей, пока он не высверлит совсем ядра и не оставит одну скорлупу, полную негодных людей, которые будут только марионетками в его руках - к его удовольствию. Затем ваш город или ваша страна испытает настоящий голод, и без тени борьбы, без шума и безо всякого предупреждения они будут разрушены изнутри“. Надо возрождать Отечество и возрождение это возможно через приближение детей ко Христу.

Об обязательности религиозного воспитания детей писал крупнейший английский философ Джон Локк (1632—1704 гг.). В своем главном педагогическом сочинении — „Мысли о воспитании“ — Локк пишет: „...следует очень рано запечатлеть в душе ребенка истинное понятие о Боге, как о независимом Высшем существе, Творце и Создателе всех вещей, от которого мы получаем все наше достояние, Который любит нас и дарует нам все. Поэтому вы должны вселить в ребенке любовь и почитание к этому Высшему существу... Если заставлять детей постоянно, каждое утро и каждый вечер, обращаться к Богу, как к своему Создателю, Хранителю и Благодетелю, с простой и короткой молитвой, соответствующей их возрасту и пониманию, то от этого получится... большая польза для них с точки зрения усвоения религии, знания и добродетели...“ [Джон Локк. Педагогические сочинения. 1939]

Как бы не были благословенны маленькие дети, если они лишены молитвы и отеческой заботы со стороны взрослых, в них постепенно берет верх животное начало и ими легко овладевает диавол. Вырастить из маленького несмышленого существа полноценного нравственного человека можно только под неусыпным вниманием родителей, обращенных к Богу.

О важности познания Бога в самом раннем детстве писал и швейцарский педагог Иоганн Генрих Песталоцци (1746—1827 гг.). Интересно, что как Д.Локк, так и Песталоцци пришли к сознанию воспитания детей в религиозном духе лишь в конце своей жизни. Умудренный опытом и знаниями, восьмидесятилетий И.Песталоцци пишет свою главную педагогическую работу, назвав ее „Лебединой песней“.

В предисловию к своему сочинению Песталоцци замечает, что сильнее стал ощущать приближение смерти (он умер менее чем через год после ее написания) и поэтому хотел „не медля далее представить публике как можно более ясный и определенный отчет о накоплении мною в этом деле опыта, о своих достижениях и неудачах“. Он пишет: „ ...материнская сила и материнская преданность природосообразно развивают в младенце ростки любви и веры..., и если мать скажет ребенку: „У меня есть Отец Небесный, от которого исходит все хорошее, чем мы с тобой обладаем", - то ребенок, веря матери на слово, поверит в ее небесного Отца... Так ребенок под руководством матери природосообразно поднимается от чувственной веры к физической любви человеческой, к человеческому доверию, а от них к чистому чувству христианской веры и истинной христианской любви. Идея элементарного образования хочет видеть цель своих стремлений в том, чтобы этим же путем с самой колыбели строить на человеческой основе нравственную и религиозную жизнь ребенка".

Итак, Песталоцци говорит о естественности и целесообразности религиозного воспитания с самого раннего детства, с колыбели.

Знаменитый немецкий философ Иммануил Кант (1724—1804 гг.) полемизирует по поводу раннего религиозного воспитания детей. „Что касается воспитания детей в религиозном отношении, то прежде всего встает вопрос: следует ли рано преподавать детям религиозные понятия? ...В состоянии ли они, не зная еще, что такое долг вообще, понять непосредственную обязанность перед Богом?" Кант отвечает на поставленные вопросы следующим образом: „Дети не могут постигнуть все религиозные понятия, но, тем не менее, некоторые нужно им преподать... Истинное богопочитание состоит в том, чтобы действовать по воле Божией, - вот что следует преподать детям... Ребенок должен научиться чувствовать благоговение перед Богом... Следовательно, нужно преподать детям некоторые понятия о Высшем Существе, чтобы они, видя, как другие молятся, знали, по отношению к кому и почему это делается. Эти понятия должны быть немногочисленными... Начинать преподавание их детям следует с самой ранней юности". (Заметки по педагогике И.Канта были изданы тоже на закате дней немецкого философа, в 1803 г.).

Последователь И.Канта, немецкий философ Иоганн Готлиб Фихте (1762 —1814 гг.), считал религию основой воспитания. „Воспитанник, получающий это воспитание, является не только членом человеческого общества здесь, на земле, на короткий период жизни, которая ему дана. Одновременно он вообще является членом вечной цепи умственной жизни в высшем общественном порядке... Истинно существующая умственная жизнь в ее различных формах возникла не непреднамеренно, а создана законом, основанным самим Богом..., жизнь Божества существует и открывается в живой человеческой мысли. Он (воспитанник - Е.Т.) научится познавать свою жизнь как вечное звено в цепи откровения Божественной жизни и всякую другую духовную жизнь так же будет рассматривать как такое звено и будет учиться свято чтить ее; Свет и счастье - только в непосредственном соприкосновении с Богом и с непосредственными источниками Его жизни, бьющими из той жизни; в каждом отдалении от непосредственности — смерть, тьма и бедствие. Одним словом, это развитие даст ему религиозное образование; религия существования нашей жизни в Боге должна господствовать и в новое время, и нужно старательно воспитывать ее в духе..

Воспитание истинной религиозности есть решающее дело нового воспитания“ [И.Г.Фихте. „Речи к немецкой нации“].

Знаменитый соотечественник Канта и Фихте, философ Г.В.Ф.Гегель (1770—1831 гг.), говорил о религиозном воспитании как о естественном воспитании детей. „Религия - одно из самых важных дел нашей жизни. Уже детьми мы учимся лепетать молитвы, обращенные к Божеству, нам складывают ручки, чтобы мы воздевали их к возвышенному существу, в нашу память входит целое собрание тогда непонятных еще фраз - для будущей пользы и утешения в нашей жизни... Человеческая природа устроена так, что то, что в учении о Боге есть практического, что может стать побудительной причиной поступков, источником постижения обязанностей и источником утешения, довольно скоро предлагает себя непорочному человеческому сознанию - и представление об этом дает нам обучение с юности“ [Гегель. „Народная религия и христианство“].

Среди западных мыслителей, уделявших большое внимание религиозному воспитанию детей, особенно следует выделить философа и епископа Яна Амоса Коменского (1592—1670 гг.).

Красной нитью через произведения Коменского проходит тема любви к Богу и воспитания в духе Божием. Изучая сочинения Коменского, приходишь к мысли о том, что великий педагог уже все сказал о религиозном воспитании и добавить к сказанному нечего. Даже трудно выделить цитаты из его произведений, настолько его сочинения цельны, как монолит, обладают внутренней нерушимой логикой, а каждое слово будто продиктовано Духом Святым.

Наиболее интересны с точки зрения поставленной темы две работы Коменского. Первая - „Материнская школа, или о заботливом воспитании юношества в первые шесть лет“. Эпиграфом к данной работе являются слова Цицерона: „Основа всего государства состоит в правильном воспитании юношества“. В своем сочинении Коменский отвечает на вопрос: что такое „правильное воспитание“? Он пишет: „Дети, бесценное благо (в глазах Бога), должны быть такими и для родителей. Прежде всего потому, что они являются еще неоскверненными, а, следовательно, и невинным образом Божиим... Они суть те же из людей, которые куплены, чтобы быть первенцами Богу и Агнцу,и, чтобы они постоянно следовали за Ним, ими нужно руководить посредством святого воспитания... Человек ...должен быть приведен к самым высоким целям, чтобы своими добродетелями как можно более соответствовать Богу, образ которого он носит... Душа, которую вдохнул Бог, — от Бога, должна остаться в Боге, подняться к Богу.

Поэтому родители недостаточно исполняют свой долг, если научают своих детей есть, пить, ходить, говорить, украшаться одеждами, ибо все это только служит для тела, которое не есть человек, а служит хижиной для человека... Бог возложил на родителей обязанность с величайшей старательностью внедрять в самый нежный ум и искусно внушать ему все относящееся к познанию Бога и страху Божию, говорить об этом детям, дома ли они, или гуляют по дороге, ложатся спать или встают (Вт.6.7). Родители не должны откладывать воспитание до обучения своих детей учителями и служителями церкви (так как невозможно уже выросшее кривое дерево сделать прямым...) Эти основы можно внедрить ребенку в пределах шести лет настолько, чтобы он знал:

1) что Бог существует;

2) везде присутствует, взирает на всех нас;

3) тем, кто за Ним следует, дарует пищу, питие, одежду и все;

4) людей строптивых и безнравственных наказывает смертью;

5) Его следует бояться и всегда призывать и любить как отца;

6) нужно исполнять все то, что Он повелевает;

7) если мы будем добрыми и честными, Он примет нас на небо.

К этим пределам, говорю я, ребенка к шести годам жизни должно довести в благочестивых упражнениях“.

Итак, Ян Амос Коменский призывает родителей воспитывать своих детей в духе Господнем именно с рождения, ибо „...невозможно уже выросшее кривое дерево сделать прямым“. Но многие ли родители следуют этому призыву? Состояние нашей молодежи говорит о том, что не многие родители задумываются об этом. В наших условиях особая ответственность лежит на церкви и на христианской школе.

Вот что говорит великий педагог в другой работе - „Великая дидактика“: „А Священное Писание прежде всего учит нас, что нет под небесами другого, более действенного средства для исправления человеческой испорченности, как правильное воспитание юношества. Так, Соломон... обращается к юношеству и умоляет его во дни юности своей помнить Создателя: „Бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека“ (Ек.12.13). И в другом месте говорит он: „Наставь юношу при начале пути его: он не уклонится от него, когда и состареет“ (Пр.22.6). Простые сердца, еще не охваченные и не оскверненные пустыми мирскими помыслами и привычками, наиболее пригодны для Бога.... Но теперь живем мы вместе, добрые среди злых, и число злых бесконечно больше числа добрых. Примеры злых людей так сильно увлекают юношей, что преподносимые в качестве противоядия наставления о необходимости соблюдения добродетели совершенно недействительны или обладают ничтожной силой. А что, если редко делаются и эти наставления в добродетели? Есть лишь немного родителей, которые не могут научить детей своих чему-нибудь хорошему, потому что сами ничему подобному не научились, или потому, что, будучи заняты другим, об этом не заботятся.

Итак, если мы желаем иметь надлежащим образом упорядоченные и цветущие церкви, государства и хозяйства, то прежде всего мы должны упорядочить и привести в цветущее состояние школы, чтобы они стали истинными и живыми мастерскими людей, рассадниками для церквей, государств и хозяйств. Тогда только мы достигаем своей цели, другим способом - никогда".

По приведенным работам может сложиться впечатление, что все великие мыслители прошлого были единодушны в признании чрезвычайной важности религиозного воспитания. И все же ряд европейских философов не считали веру основой для построения образовательной системы. Атеистические мотивы наиболее ярко были проявлены в произведениях французских просветителей (Вольтер, Дидро, Ламетри и др.) Главной мишенью их критики были недостатки католической церкви, в которой наблюдались расхождения между образом жизни служителей церкви и проповедуемым ими Словом. Однако, критикуя плотское, земное, эти ученые не возвышались к горнему и не предлагали свою систему религиозного воспитания, как, например, Лютер и Коменский, а наиболее радикальные из просветителей отрицали религиозное воспитание вообще (Ламетри, Дидро).

Есть все основания полагать, что в России уже с давних пор было неблагополучно с религиозным образованием и воспитанием. „В русских семействах не заботятся давать христианское воспитание, то есть не дают им правильного и ясного понятия о Боге“ [5].

Со стороны государства предпринимались попытки распространить христианское воспитание. Так, в 1743 г. Сенат объявил указ о том, что „дети дворян и людей других чинов обязаны обучаться закону Божию с нравственной целью, чтобы знать пути праведной жизни и истинного спасения“ [Полн.Соб.Рос.Зак. Т.ХI, #8 c.726]

„При этом же объявлено было, что для христианского обучения Синод определит там, где нужно, знающих людей и разошлет в довольном числе буквари и катехизисы. Неизвестно, как исполнялся этот указ; сомнительно, чтобы и при самом своем начале он имел полную силу, а с течением времени, конечно, и совсем забылся, как это случалось часто со многими указами. Но важно само проявление мысли, как доказательство желания правительства установить народное воспитание на прочных началах“ [В.Я. Стоюнин. „Развитие педагогических идей в России“].

Однако, несмотря на усилия государства и ряда педагогов (Шаден, Шварц, Новиков), религиозное воспитание в России не пустило глубоких корней. Так, немецкий педагог Шварц прибыл в Москву в 1776 г. „Проникнутый высоким религиозным духом, он заметил сильное на нас влияние французской литературы и влияние не совсем безвредное, так как французская философия чуждалась религии... Человек в сей жизни - только путешественник, говорит он, а в будущем - гражданин, и потому для своего блага он должен стремиться к полезным познаниям, которые научают нас истинной любви, молитве и стремлению духа к высшим понятиям“ [5].

К сожалению, влияние атеистических идей французских просветителей усилилось в России к концу XVIII - началу XIX века, когда после социальных катаклизмов в Россию хлынул поток эмигрантов из Франции, составивших значительную часть домашних учителей и оказавших заметное воздействие на воспитание русского дворянства, а через него - и всего русского народа. „С усилившейся французской эмиграцией те французы, которые были попpоще и ничем не могли прельстить в более требовательных столицах или в барских семействах, стали разъезжаться во все стороны России, преимущественно принимая на себя обязанности учителя, хотя не все ясно понимали эти обязанности. Скоро даже не- богатый помещик в самых отдаленных губерниях получил возможность нанимать учителя-француза. Но едва ли от этого выиграло воспитание“[5]. Иностранные воспитатели организовывали в Москве и Петербурге училища и пансионы, где предлагалось обучать всем наукам, с которыми преподаватели сами были плохо знакомы. Тем не менее, такие пансионы предпочитались лучшим отечественным заведениям, например, Московскому университетскому пансиону.

Лучшею рекомендациею пансиона было свидетельство, что оттуда молодые люди выходят настоящими французами. Кому же стремились подражать молодые люди? Каковы были те французы, которые приезжали в Россию обучать и воспитывать юношество? Вот несколько воспоминаний современников. „Блудов оставлял для него игры и танцы молодежи и, забившись в угол, проводил целые вечера с пожилым собеседником, который рассказывал ему то о блистательном цикле французских энциклопедистов, восторжествовавших над предрассудками века и касты, то о французской литературе...“ [Е.Ковалевский. Граф Блудов и его время].

„Обхождение его со мной (мальчиком) с самой первой минуты меня пленило... Во время наших прогулок он часто забавлял меня остроумной болтовней... При слове „религия“ он с улыбкой потуплял глаза, не позволяя себе, однако же, ничего против нее говорить... Посреди сих разговоров вдруг начал он заводить со мной нескромные речи и рассказывать самые непристойные и даже отвратительные анекдоты: я не знал, что мне делать; я так уже привык в него веровать, что стыдился своего стыда. А он наслаждался моим смятением: еще приятнее было ему видеть, как постепенно исчезала моя робость и умножалось бесстыдство. Какая была цель его? Просто в этих людях есть нечто демоническое“ [Воспоминания Вигеля. Ч.1].

„Пине, француз, говорил изрядно, о грамматике и прочих науках не ведал. Он же учил нас рисовать пером. Не зная нисколько правил искусства, наставлял он нас чертить по бумаге, клетки городить... Г-жа Пине была безграмотна,... а, в довершение, так зла, что мы ее боялись, как огня. Только, бывало, и слышишь, что бьет единственную свою крепостную девку. Ученье было плохое и примерного добронравия от учителевой семьи занять было невозможно“ [Домашний памятник Левшина. Рус.Стар. 1873, т.1]

„Лицо с претензией на просвещение в Петербурге и в Москве заботится научить своих детей по-французски... Это очень дорогое воспитание ведет к совершенному невежеству относительно своей страны, к равнодушию, может быть, даже к презрению к той стране, с которой связано собственное существование, и к привязанности ко всему тому, что касается чужих нравов стран, в особенности же Франции“ [Архив князя Воронцова, кн.5, с.12].

Итак, Россия к началу XIX века быстрыми шагами шла к атеизму. Педагогическая система христианского педагога Бецкого была забыта. Наказ императрицы Екатерины II, в котором говорилось: „Всякий обязан учить детей своих страху Божию, как началу всякого целомудрия и вселять в них все те должности, которые Бог от нас требует...“ [5], пылился в государственных учреждениях великой России. Постепенно сводилась на нет кропотливая и планомерная работа митрополита Московского Платона по возрождению русской духовности. Более того, распространявшийся в России атеизм оказался более радикальным и воинственным, чем у французских просветителей.

Пожалуй, наиболее резким критиком христианства в прошлом веке был Д.И.Писарев (1840—1868 гг.). Характерно, что он, подобно многим другим атеистам, в детстве получил религиозное воспитание.

„В ранней юности Писарев был верующим. Более того, в студенческие годы он был вовлечен товарищами по Университету в религиозно-мистический кружок, так называемое Общество мыслящих людей, с целью возродить христианство в его истинном, идеальном смысле“ [Э.И.Розенберг, Предисловие к кн.: „Д.Писарев об атеизме, религии и церкви“. „Мысль“. 1984]. Позже Д.И.Писарев отошел от своих убеждений и подверг их жесточайшей критике. Свой идеал человека ("нового человека") Писарев выразил в работе „Мыслящий пролетариат“, написанной по поводу романа Чернышевского „Что делать?“.

„Люди новые, живущие трудом..., могут без малейшей опасности быть эгоистами до последней степени. И дорогие люди, и насаждения, и любимая женщина - все это, несомненно, очень хорошие вещи, но сам человек для самого себя дороже всего на свете... Вот эгоизм новых людей, и этому эгоизму нет границ; ему они действительно приносят в жертву всех и вся. Любят они себя до страсти, уважают до благоговения... Новые люди всеми преимуществами своего типа обязаны живительному влиянию любимого труда. Благодаря ему они могут быть полнейшими эгоистами“ [2, с.653,656-658].

Так постепенно формировалось общественное мнение: если человек трудится, то имеет право делать все, что хочет, это право дает ему труд; если человек не трудится, то не должен иметь никаких прав.

Русская педагогическая мысль XIX века основывала обучение и воспитание не на нравственной, а на научной базе. Так, знаменитый хирург и педагог Н.И.Пирогов писал в одном из писем: „Я главную надежду возлагал на знания и науку. Я полагал, что в руках дельного учителя это есть единственное мощное средство в школах и к нравственному образованию“ [3, с.440].

Видный педагог России П.Ф. Каптеров также видит в науке основу основ: „Как устроить гармонию между соблюдением личных интересов и общим благом? В чем заключается личное счастье и что такое общее благо? Все это вопросы громадной важности; не выяснив их так или иначе, человек будет бродить как бы в потемках. Какой же это общественный деятель, если он не владеет определенным сознанием цели и смысла своей деятельности? Рассчитывать в данном случае на религиозное обучение нельзя, потому что поставленные вопросы требуют не догматических решений, а научного исследования и разумного убеждения“ [4, с.444].

Другой известный педагог России, В.Я.Стоюнин, писал: „Истинная нравственность крепка и сильна только убеждениями человека, а здравые человеческие убеждения вырабатываются только на основании познаний, добытых наукой, когда человек на них развивает свой ум и их берет материалом для своих дум о жизни“ [5, с.31].

Наряду с утверждением культа науки в самых широких слоях народа, а не только среди интеллигенции, вырабатывалось негативное отношение к церкви и ее служителям; об этом можно, в частности, судить по многочисленным произведениям русской литературы, поэзии и народному фольклору. Это негативное отношение постепенно переносилось к основам религии и христианства.

Писарев, рассматривая особенности характера русского человека, констатировал: „Фанатическое увлечение идеею и принципом вообще, сколько мне кажется, не в характере русского народа. Здравый смысл и значительная доля юмора и скептицизма составляют, мне кажется, самое заметное свойство чистого русского ума;... мне кажется, что ни одна философия в мире не привьется к русскому уму так прочно и так легко, как современный, здоровый и свежий материализм“ [6, с.103].

Из публикаций советского периода [см. например, 7] может сложиться впечатление, что чуть ли не все русские педагоги были атеистами, или по крайней мере, не были сторонниками христианского воспитания. Однако более близкое знакомство с работами педагогов, по публикациям до 1917 года, показывает другое: русские педагоги признавали важность религиозного воспитания, но протестовали против неуместных форм, в которых это воспитание осуществлялось государством, а также против неудовлетворительного уровня педагогической подготовки церковных служителей, привлекаемых для преподавания Закона Божьего и богословия.

Приведем слова Н.И.Пирогова: „Я от души желаю, чтобы все были истинными христианами; еще более желаю, чтобы религиозные истины и чувства укрепили молодое поколение; но я слишком уважаю и научное, и нравственное достоинство религии и потому не желаю видеть кафедру богословия поставленной в университете для одного только приличия... Теологические факультеты в католических и особенно в протестантских университетах можно действительно рассматривать как сильную оппозицию скептическому материализму. Но сила их не в обязательности... Они действуют... сильным нравственным влиянием, которое оказывают представители богословских наук не только на учащихся, но и на целое общество“ [3, с.374-375].

В статье „Вопросы жизни“ Н.И.Пирогов пишет: „Вспомним еще раз, что мы христиане, и, следовательно, главной основой нашего воспитания служит и должно служить Откровение...Вникая же в существующее направление нашего общества, мы не находим в его действиях ни малейшего следа этой мысли. Во всех обнаруживаниях по крайней мере жизни практической и даже отчасти и умственной мы находим резко выраженное, материальное, почти торговое стремление, основанием которому служит идея о счастье и наслаждениях в жизни здешней“ [3, с.32]

Вот что писал педагог В.Я.Стоюнин в „Заметках о русской школе“: „В идеале служитель церкви должен быть добрым пастырем и честным учителем, берущим в образец себе Самого основателя христианства, но в действительности он явился только церковным чиновником, приставленным при храме для исполнения церковного устава... Главный недостаток нашего духовенства, как сословия, с которым соединилось представление о церкви, это недостаток учительства; а оно-то и должно бы было поддерживать высший христианский идеал жизни, вводить его незаметно в их собственную жизнь, которая могла бы сделаться образцом для прочих.

От недостатка учительства и религиозное чувство народа стало выражаться исключительно в слепой привязанности к церковной внешности, к обрядам, значение которых не понималось, и которые даже стали перемешиваться с языческим суеверием, чем нередко заражались и самые служители церкви... Да и в самом деле, чему могло учить духовенство, вполне подчиненное государству?... Прислушаемся к отзывам всех учащихся в русских школах. Из десяти девять, наверно, скажут, что их религиозность скорее притупилась, чем развилась от непосильного труда над заучиванием всего того, что им предлагалось в уроках Закона Божия; что эта работа скорее делала их равнодушными к вопросам веры; что религиозность у них всегда была сама по себе, а уроки Закона Божия - сами по себе...

Наши законоучители не дали своему предмету надлежащей педагогической постановки. Они приравняли к обыкновенным урокам учение, нужное для укрепления религиозного чувства, для сближения человека с высшим христианским идеалом... Были и есть законоучители, которые... посмотрели на Закон Божий не как на школьные уроки, которые должны выучиваться наизусть в видах награды или под страхом наказания, а как на сердечные беседы, в которых разъясняются те или другие нравственные понятия в христианском духе, те или иные явления из обыденной жизни...

Вся же вина заключается в том, что этот предмет, названный у нас Законом Божиим, не разработан педагогически. Программы для него составлялись высшими представителями педагогики... Не разработан этот предмет педагогически благодаря только тому странному и неверному взгляду, которого все еще держатся, будто законоучителем может быть каждый священник, как прежде полагалось, что школьным учителем может быть всякий малограмотный человек. На самом же деле, если потребуется основательная педагогическая подготовка для всякого, желающего быть хорошим преподавателем, то тем более для законоучителя, которому вверяется важная задача образовать члена церкви, основанной на любви, мире и свободе...

Редкому законоучителю приходится выслушивать откровенную исповедь юной души по очень простой причине: высказанная громко мысль, несогласная с вероучением, чаще всего встречает суровый упрек в неверии или ереси и вместо незлобивого разъяснения навлекает на юного ученика подозрения в вольнодумстве и бывает причиной неверного заключения о развращенном уме и испорченной нравственности...

А между тем этот именно возраст особенно нуждается в таком лице, которому можно было бы доверяться в своей внутренней борьбе, вызываемой разными противоречиями действительности с высшими идеалами. Но, чтобы сделаться доверенным лицом молодого человека в его душевных беспокойствах, недостаточно только считаться законоучителем, необходимо с первых же встреч показать себя лицом, способным понимать молодую душу, способным любить все человеческое...

Каков же он (законоучитель - Е.Т.) в действительности, можно узнать только в классе, где слушают его только одни ученики. А там, случается, вместо религии любви и мира проповедуется религия вражды. Из ревности к православию, конечно, по неразумению, произносится ожесточенная брань на все другие христианские вероисповедания; католики и протестанты называются еретиками, бусурманами, которым не будет прощения и в загробной жизни, и которым всем одна известная дорога в ад. Этот мниморелигиозный гнев не производит ни на кого особенно сильного впечатления. Но зато как может пострадать религия любви в таких школах“ [5, с.342-346,348-352].

Не менее резко оценивал роль церковных служителей в школе Н.И.Пирогов: „Казалось бы, каждый учитель, прошедший сам школу, должен и по себе знать, как долго, на целую жизнь нередко, остаются в памяти добрые и худые дела наставников; а, между тем, большей части наставников от этого ни тепло, ни холодно“ [3, с.464].

Оценивая ситуацию в целом, необходимо признать, что высказывания в защиту церкви и религиозного воспитания в России были достаточно редки среди педагогов. Критикуя образовательную систему в России, педагоги так и не пересмотрели своего отношения к религиозному воспитанию, полагая, что все беды и проблемы общества могут и должны решаться за счет развития науки.

Утверждению такой точки зрения способствовали очевидные, к сожалению, недостатки официальной русской церкви, низкий уровень подготовки основной массы ее служителей. Вследствие неудовлетворительного состояния церкви и религиозного воспитания во всех звеньях образовательной системы на протяжении XIX века, атеизм в России усиливался и принял крайние экстремистские формы, которых не знала Западная Европа. Все это предопределило роковые события 1917 года и 74-летнее господство коммунистического режима.

В начале XX века философ и теолог С.Н.Булгаков писал: „Известно, что нет интеллигенции более атеистической, чем русская. Атеизм есть общая вера... Традиционный атеизм русской интеллигенции сделался как бы самой собою разумеющеюся ее особенностью,... признаком хорошего тона... Этим пропитана насквозь, до дна, скудная интеллигентская культура... Нет более важного факта в истории русского просвещения, чем этот... Он принимает воинствуюшие, догматические, наукообразные формы...

Поразительно невежество нашей интеллигенции в вопросах религии. Я говорю это не для обвинения..., но для диагноза ее духовного состояния. Наша интеллигенция по отношению к религии просто еще не вышла из отроческого возраста, она не жила еще религиозной мыслью и остается поэтому... вне религии“ [8, с.49-51].

С нашей точки зрения такое стало возможным, во-первых, из-за ослабления роли религии в жизни народа, начало чему было положено петровской реформой, превратившей православную церковь в департамент - орудие государственной машины. Во-вторых, несовершенством образовательной системы, которая оказалась неспособной распространить христианские заповеди и христианскую мораль в широкие массы народа и среди интеллигенции.

Таким образом, церковь и школа оказались неспособными противостоять распространению и ускорению атеизма во всех слоях общества Российской империи. В итоге атеизм в нашей стране принял неведомые до этого формы. Ведь атеистами нередко называли тех, кто отвергал Христа Спасителя, признавая существование Бога. Атеизм как безбожие в полном смысле слова получил широкое распространение только в России.

Как пишет С.Н.Булгаков: „Его (атеизм - Е.Т.) мы приняли как последнее слово западной цивилизации... На многоветвистом дереве западной цивилизации, своими корнями идущем глубоко в историю, мы облюбовали только одну ветвь, не зная, не желая знать всех остальных, в полной уверенности, что мы прививаем себе самую подлинную европейскую цивилизацию...

В настоящее время нередко забывают, что западноевропейская культура по крайней мере, наполовину имеет религиозные корни, построена на религиозном фундаменте... Каково бы ни было наше отношение... вообще к протестантизму, но нельзя отрицать, что реформация вызвала огромный религиозный подъем во всем западном мире... Новая личность европейского человека, в этом смысле, родилась в реформации..., политическая свобода, свобода совести, права человека и гражданина были провозглашены также реформацией (в Англии); новейшими исследованиями выясняется также значение протестантизма... и для хозяйственного развития, при выработке индивидуальностей, пригодных стать руководителями развивавшегося народного хозяйства.

В протестантизме же преимущественно развивалась и новейшая наука, и особенно философия“ [9, с.51-52].

В цитируемой работе С.Н.Булгаков призывал русскую интеллигенцию к покаянию, к возвращению ее в лоно христианства. „Нужно „покаяться", т.е. пересмотреть, передумать и осудить свою прежнюю душевную жизнь в ее глубинах и изгибах, чтобы возродиться к новой жизни. Первое слово проповеди Евангелия есть призыв к покаянию, основанному на самопознании и самооценке (Мф.3.2; Мк.1.15).

„Должна родиться новая душа, новый внутренний человек, который будет расти, развиваться и укрепляться в жизненном подвиге... Для русской интеллигенции предстоит медленный и трудный путь перевоспитания личности, на котором... побеждает лишь упорная самодисциплина. Россия нуждается в новых деятелях на всех поприщах жизни: государственной - для осуществления „реформ", экономической - для поднятия народного хозяйства, культурной - для работы на пользу русского просвещения, церковной - для поднятия сил учащей церкви... Новые люди, если дождется их Россия, будут, конечно, искать и новых практических путей для своего служения“.

В той же работе Булгаков дает характеристику новым людям, способным возродить Россию: это люди, готовые к христианскому подвижничеству. „Задача христианского подвижничества - превратить свою жизнь в незримое самоотречение, послушание, исполнять свой труд со всем напряжением, самодисциплиной, самообладанием, но видеть и в нем, и в себе самом лишь орудие Промысла“ [9, с.71-75].

Год спустя после опубликования работы Булгакова, в 1910 г., критик К.К.Арсеньев писал: „Замечается ли в нашем современном образованном обществе... что-либо похожее на течения, приводящие к покаянию, к перелому в душевной жизни? Без сомнения, нет. Конечно, у нас растет в последнее время интерес к религиозным вопросам: они обсуждаются в собраниях разных обществ, ставятся в литературе..., но, занимая ум, они мало волнуют душу. Ни „богоискателям", ни „богостроителям“ не удается возбудить сколько-нибудь широкое и глубокое движение; никому из них не дано „глаголом жечь сердца людей“. Нет этого дара и у господствующей церкви“ [10, с.223].

Таким образом, в начале XX века было осознано, что русская официальная церковь не справилась и не была в состоянии справиться со своей исторической миссией - религиозным образованием широчайших масс русского народа. Государственная церковь игнорировала критику в свой адрес на протяжении столетий, что в итоге и привело к разрушению (в прямом и переносном смысле) храмов, повальному, воинственному атеизму.

В XIX веке Россия нуждалась в реформации. Но колесо истории совершило свой неумолимый круг. Бог дает нам еще одну попытку к возрождению. Можно смело утверждать, что наше общество нуждается в реформации. „Нравственные недостатки русского общества, беспрестанные, безнравственные явления, на которые большинство стало смотреть хладнокровно, как на явления обыкновенные, житейские, или как на неизбежное зло, господство личных интересов над общественными, неуважение личности человека и проч. вызвали, наконец, к гласности такие лица, которые, следя за европейским просвещением, хорошо понимали это неестественное и больное состояние общества.

Они указали ему на ту бездну, над которой оно стоит..., в них выразилось ясное громогласное сознание в необходимости реформы, сознание, что в таком положении оставаться нам более нельзя“. Эти слова были сказаны в 1860 г. [5, с.197]. Эти слова можно повторить и сейчас про наше общество.

Ссылаясь на исторический опыт Западной Европы, можно было бы порассуждать о том, что реформация и духовное возрождение могли бы спасти Россию от „бунта бессмысленного и беспощадного“ в 1917 году. Но вряд ли это так: для духовного возрождения народа нужна твердая вера в Бога широких слоев населения, что было, например, в Германии во времена Лютера. В нашем народе это драгоценнейшее качество оказалось утерянным, т.е. не была соблюдена первая заповедь Христа: „И возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всей крепостью твоею“ (Мк.12.30)

Сейчас много пишут о зверствах и ужасах 74-летнего коммунистического правления, о невиданных гонениях на церковь и притеснениях народа, нередко пытаясь при этом искать причины чудовищной катастрофы в пределах нашей истории после 1917 года. Между тем, наша трагедия была предопределена гораздо раньше - когда стал происходить массовый отток народа от церкви и Бога. Большевистский переворот лишь организационно оформил то, что сложилось в предшествующий период истории.

В настоящее время религиозно-духовная ситуация в стране в принципе та же, что и на рубеже XIX-XX веков, характеризуемая невыполнением первой заповеди. К сожалению, до подлинного возрождения, которое произошло в Западной Европе в результате реформации, нам еще очень далеко.

Вот что думает по этому поводу философ Л.Н.Митрохин: „Принято считать, что отношение к религии - результат морального выбора самого человека. Однако такой выбор может быть и поверхностным - не интимно-личностный духовный акт, „перелом", а просто дань моде, нравственный конформизм. В этом случае сложившиеся способы выражения внутреннего, пронизывающего все самосознание человека состояния (ношение крестика, молитва, посещение церкви и т.п.) превращаются в рассчитанную на внешние взоры мишуру и уживаются с дилетантскими рассуждениями о Боге, религии, вере. Думаю, что сейчас весьма характерны именно такие факты, и пока едва ли правомерно всерьез говорить о „ренессансе“ религии. (Естественно, я не имею в виду миллионы христиан, которые пронесли свою веру через все испытания).

Мы, таким образом, находимся в самом начале сложных трансформаций и предсказать их направление едва ли возможно" [11, с.57-58].

Ждет ли нас сорокалетняя духовная пустыня? Найдем ли мы землю обетованную? Все в руках Провидения. Наш христанский долг в том, чтобы создавать в стране христианские учебные заведения, пусть даже совсем небольшие, но чтобы там было живое Божье Слово, чтобы там с детства возрастали христиане, будущие пастыри, которые после годов пустыни поведут наш народ к свету и радости навстречу Ему, ибо без нравственного возрождения невозможно никакое экономическое возрождение.

Об этом говорит и современный философ Ю.Н.Давыдов: „Экономически ориентированные публицисты пытаются успокоить население обещанием изобилия, которое должна принести с собой экономическая реформа. Однако при этом они все время попадают в один и тот же логический круг, молчаливо предполагая тип человека, которого должна раскрепостить экономическая реформа и который, в свою очередь, должен обеспечить ей успех... Сама эта фигура человека... представляет собой результат длительного развития.

Причем важнейшей составляющей этого развития была моральная революция, вызванная на Западе реформацией. Результатом этой реформации было появление трудовой этики..., так созвучной трудовой этике протестантизма...

Вот проблема, достойная величайших усилий и нашей светской, и нашей церковной интеллигенции. Вокруг нее должны концентрироваться сегодня искания, действительно заслуживающие названия творческих" [11, с.52].

Интересно, что подходы к решению проблемы, о которой говорит Ю. Давыдов, были в России еще в начале века. В 1922 г. было создано кредитно-кооперативное общество „Братская помощь“, которое имело филиалы в Москве, Омске, Балашове, Курске, Харькове, Тамбове, Тверской губернии. Инициатором создания такого общества явился И.С.Проханов.

Он писал: „Христианство есть не только слово, но и дело, не только учение, но и преобразованная жизнь... Евангельское движение в России должно выразиться не только в проповеди, но и в создании новых форм социально-экономической жизни“ [12, с.28]. В общество „Братская помощь“ входили трудовые артели-общины. В этих общинах наблюдался высокий уровень организации хозяйствования, идеальная чистота и порядок, высокое качество результатов, чем бы не занималась артель, здоровый быт, доброжелательные отношения между членами общины, взаимная помощь и поддержка.

Но трудовая деятельность была не главной заботой артельщиков. И.С. Проханов писал: „Хозяйственная деятельность христианского общества очень важна, но все-таки главное внимание должно быть направлено на развитие и укрепление духовной жизни. Практическая жизнь христианина должна являться ярким светом для окружающих“ [12, с.31]. И это было действительно так.

Подавляющее большинство работников, приходящих в общины, были неграмотными, но Евангелие побуждало к размышлению и самообразованию. Например, библиотека общины „Вифания“ в Тверской губернии насчитывала более пятисот томов, община выписывала различные газеты, журналы, духовную литературу.

Большое внимание в общинах уделялось семье и воспитанию детей. „Родители стараются дать детям духовное воспитание и умственное развитие. По возможности все дети новой семьи оканчивают курс высших учебных заведений... Каждый член семьи принимает участие в жизни общины... Досуги проводят вместе, в беседах, чтении, пении и молитве“ [12, с.30].

Заметим, что аналогичная картина наблюдалась в анабаптистских трудовых общинах в Моравии в XVI веке: высокопроизводительный труд, забота о духовном воспитании детей, стремление к самообразованию. „Все без исключения, мужчины и женщины, старые и малые, беспрерывно учатся и учат. Работник, трудящийся днем, ночью учит или учится сам“

Это дает основание говорить об общих чертах протестантских общин (вне национальности): высокая духовность, культура труда, трудовая этика, забота об образовании всех членов общины, воспитание детей во Христе. Можно только печалиться, что с начала 30-х годов нашего века в СССР развернулась антирелигиозная компания, прервавшая процесс духовного пробуждения народов.

Подавляющее большинство священнослужителей было либо уничтожено, либо попало в заточение, либо оказалось на чужбине. В это мрачное и жестокое время И.С.Проханов в своих завещаниях так оценивал ситуацию в России и во всем мире. „В России безбожие (атеизм) объявлено официальной доктриной государства; во всех странах мира возникли и существуют официально общества для распространения атеизма; в университетах и школах почти всех стран безбожие проповедуется открыто.

Наряду с этим во всем мире господствуют небывалые бедствия: кризисы, депрессии, безработица, кровавая борьба между классами населения, неимоверные военные приготовления и т.д.

Эти бедствия настолько велики и так упорно развиваются, что передовые мыслители человечества предсказывают приближающуюся гибель всей цивилизации и культуры мира.

Для нас, верующих, совершенно ясно, что нарастающая катастрофа мира есть последствие того, что люди и народы нашего времени решили отойти от Бога. Для нас ясно, что если это не изменится, то гибель неизбежна.

А, с другой стороны, мы знаем, что есть еще спасение для мира. Оно заключается в том, чтобы человечество изменило направление своего движения: не от Бога, а к Богу!

Эту же великую перемену может произвести только проповедь Евангелия. Было время, когда разлагалась Римская империя и ее культура. Тогда выступили ученики Христа, бывшие рыбаки, и начали проповедовать Евангелие. Это юродство проповеди возродило народы, входившие в состав Римской империи и создало новую, славную христианскую культуру.

Ту же великую роль должна выполнить проповедь Евангелия в нашу эпоху. Эта проповедь Евангелия должна совершаться в духе первой Апостольской проповеди и должна иметь своим лозунгом: „Восстановление первохристианства!“ [„Христианин“ #1, 1990, с.8].

Прошли годы явного гонения на христиан. Теперь можно открыто проповедовать Евангелие. И ростки добрых начинаний опять появляются на нашей земле. Так, например, на Рязанщине организована ассоциация фермеров-христиан „Преображение“, основанная евангельскими христианами-баптистами. Как и подобает протестантской общине, большое внимание здесь уделяется созданию здоровой семьи, организации благоустроенного быта, культуре труда, духовному воспитанию и образованию детей.

В общине началась работа по созданию христианского лицея ["Христианское слово" #7, 1991, с.8], ибо каждый христианин знает насколько важно в самом раннем детстве посеять ростки веры в неокрепшую еще душу ребенка. Но самым первым лицеем, самой первой школой для ребенка является его семья, а первыми учителями - его родители.

„Христианская семья для того и создана по подобию будущего Царства Божия; ибо в ней воля Господа на земле должна осуществляться так же, как она осуществляется на небе. Она - не просто школа подготовки к небесной жизни, но, в известном смысле, - предосуществление Царства Божьего как такового.

В христианской семье - в малом масштабе - должны проявляться мудрость и мягкость управления, единство и твердость, послушание Богу, основанные на взаимном доверии - все эти особенности и будут характеризовать совершенное Царство Божие. В исчерпывающем смысле, однако, все это может быть сказано лишь о христианской Церкви; ибо Церковь выше семьи. Но построение Церкви невозможно без предварительного построения семейной жизни“ [Ларри Кристенсон. Христианская семья. 1991, Bible Mission с.10].

Это говорит о великой ответственности родителей перед Богом, ибо родители являются первыми учителями для своих детей в семьях.

Проведенный обзор литературы показывает, что не только теологи, но и наиболее выдающиеся мыслители всех времен и народов, сознающие ответственность за судьбы людей, были активными сторонниками религиозного воспитания детей, т.к. понимали значение религиозного воспитания.

Совершенно очевидно, что сейчас назрела необходимость создавать для народов, населяющих территорию бывшего Советского Союза, национальные христианские школы. Для этого надо изучить историю и богатые традиции христианского образования за рубежом. Это надо для того, чтобы, на основе опыта различных стран создавать свои национальные христианские школы с учетом специфики конкретного народа (русских, украинцев, белорусов и т.д.) так, чтобы эти школы были бесплатными для учеников и доступными для самых широких слоев населения. Создав национальные христианские школы, где дети могли бы приходить к Богу и получать общее образование на уровне не ниже, чем в общеобразовательных государственных школах, мы с Божьей помощью можем рассчитывать на духовное пробуждение и подлинное возрождение наших многострадальных народов.

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕPАТУPА:

1. Кибаpдин Н.П. Система педагогики по твоpениям Блаженного Августина. Казань, 1910.
2. Писаpев Д.И. Избpанные философские и общественно-политические статьи. Политиздат, 1949.
3. Пиpогов Н.И. Избpанные педагогические сочинения. М., „Педагогика“, 1985.
4. Каптеpев П.Ф. Избpанные педагогические сочинения. М., „Педагогика“, 1982.
5. Стоюнин В.Я. Педагогические сочинения. С.-Петеpбуpг, 1911.
6. Писаpев Д.И. Об атеизме, pелигии и цеpкви. М., „Мысль“, 1984.
7. Антология педагогической мысли Pоссии XVIII—XIX вв. М., „Педагогика“, 1985-1990.
8. Вехи. Интеллигенция в Pоссии. Сб. статей 1909-1910 гг. М., „Молодая гваpдия“, 1991.
9. Булгаков С.Н. Геpоизм и подвижничество. Из pазмышлений о pелигиозной пpиpоде pусской интеллигенции. Из кн. Вехи. Интеллигенция в Pоссии. Сб. стат. 1909-1910 гг. М., 1991.
10. Аpсеньев К.К. Пути и пpиемы покаяния. Сб. стат. 1909-1910, М., „Молодая гваpдия“, 1991.
11. Митpохин Л.Н. Культуpа. Нpавственность. Pелигия. (Матеpиалы „кpуглого стола“), „Вопpосы философии“, 1989, #11.
12. Бpатский вестник #2, 1990.