Отношение христианства к политике

"Некто из народа сказал Ему (Иисусу Христу): Учитель, скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство. Он же сказал человеку тому: Кто поставил Меня судить или делить вас? При сем сказал им: смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения" (Лк 12:12-14)

Братья! Я долго удивлялся положению Иисуса Христа в речи, только что мною прочитанной. Отказ Его казался мне необыкновенным. Вот, Он стоит перед двумя братьями, из которых один требует своей части из общего наследства. Разве здесь не представлялось удобного случая решить вопрос о справедливости? А если так, то кто же мог разрешить его лучше, нежели Святой и Справедливый! А между тем Иисус Христос, повелительным тоном и мановением, отказывается от решения, которого от Него ожидают! "Кто поставил меня судить или делить вас?"

Я ставлю себе задачею сегодня доискаться во-первых, причины этого, по-видимому, странного отказа Иисуса Христа, и, затем, изучить смысл ответа, который он дал двум братьям: "смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения".

Отчего Иисус Христос отказывается вступиться в этот спор? Некоторые объясняют это следующим образом: Иисус Христос, говорят нам, занят только спасением и вечным блаженством душ, и другие человеческие интересы ему совершенно чужды. Это объяснение спиритуалистов, считающих себя передовыми и, как мне кажется, оно охотно принимается неверующими, которые из него делают орудие для опровержения христианства во имя самой гуманности. Но это объяснение, кажущееся правдоподобным, совершенно ложно и мы не можем дозволить противникам Евангелия осуждать его так легкомысленно. Правда, что Иисус Христос ставят на первый план прощение и спасение души; но не надо забывать также, что Его сочувствие обнимает всего, человека... Я мог бы привести в доказательство многие из Его изречений; но есть нечто повыразительнее отдельных текстов; это - отношение Иисуса Христа к страданиям и беззакониям, которые Он встречает. Если в Евангелии хотят видеть только суровый и исключительный спиритуализм, то надо изгладить из него это великодушное негодование, волнующее сердце Спасителя при виде несправедливости, эту глубокую жалость, обращенную на всех слабых и беззащитных, эту постоянную заботу о нуждах человеческого тела, множество чудес, которые облегчают всех мучимых болезнью или голодом, эту несравненную нежность, звучащую в малейшем слове Христа, которая через целые века проникает в самое сердце страждущих, проливая ни с чем не сравнимое утешение. Но изгладить это - значит изгладить само Евангелие.

Итак, я возвращаюсь к своему вопросу. Почему Иисус Христос отказывается вступиться в спор, который Его просят разрешить?

Братия! Есть два способа действовать на людей и перевоспитывать их: один - внешний, другой - внутренний. Первый - состоит в том, чтобы провозглашать определенные правила, устанавливать законы, переменять правительства, направлять известными мерами все вопросы нравственные или политические. Второй - предполагает прежде изменение сердца и воли. Из этих двух способов Иисус Христос выбрал второй. Он остался ему непоколебимо верен, и этого одного только достаточно было бы, чтобы доказать божественность Его посланничества и вечную силу Его дела спасения человечества. Представим себе на минуту, что Он выбрал первый способ и посмотрим - какие бы из этого могли выйти последствия. Два брата просят Его разделить между ними наследство. С этим, по-видимому, простым вопросом связаны были многие другие. Имели ли оба брата равное право на это наследство? Не нужно ли было бы справиться с волею отца? Один из этих сыновей не потерял ли заранее все права своею неблагодарностью и дурным поведением? Другие родственники или слуги не могли ли заявить права на свою часть? Наконец, можно ли было не взять в расчет и местных законов? Вот сколько трудных и щекотливых задач! Допустим, что Иисус Христос, по своей божественной непогрешимости, решает эти вопросы совершенным образом.

Какие были бы последствия? Заметьте, прежде всего, что этот приговор ни в чем не изменил бы сердца этих двух братьев. Если бы они были несправедливы и ненавидели друг друга, они такими же и остались бы после, как и до решения. Предположим. .что они принимают это решение: вопрос гражданского права был бы решен и - больше ничего. Но если б сами братья, тронутые учением Иисуса Христа, разрешили этот спор, разделяющий их, полюбовно и по закону справедливости, то тут, действительно, была бы победа и эту-то, без сомнения, победу предположил одержать Иисус Христос.

Это не все: Иисус Христос, вместо того. чтобы быть спасителем, воспитателем душ, сделался бы судьею земных дел и Он должен бы им быть до конца. Он произнес непогрешимый приговор по одному делу, которое Ему было предложено. Необходимо было бы, чтобы Он произносил их и по другим делам, которые Ему несомненно стали бы представлять. Справедливо ли, что евреи покорены римлянами? Справедливо ли, что фарисеи господствуют в Израиле? Справедливо ли, что законодательство не защищает бедных от нечестия богатых? Справедливо ли, что есть рабы? На все эти вопросы Иисус Христос должен бы готовить заранее приговор верховного судьи. Он должен бы был обличить все общественные предрассудки, все беззакония; Он должен бы был их осуждать и разрушать. Но подумайте, что бы из этого вышло? - Разнузданная общественная война, крушение всего лживого владычества, всеобщая революция. Так как известно, что жар защиты растет соразмерно с горячностью нападения, то произошла бы страшная смута, резня, потом - целый кровавый потоп. Вот логическое последствие того положения, которое Спаситель принял бы, выходя из роли своего духовного посланничества, чтобы сделаться судьею и социальным реформатором. Не думайте, чтобы этою ценою Он переродил весь свет.

Как два брата, в приведенном мною тексте, услышавши самое справедливое решение, исшедшее из уст Спасителя, остались бы такими же, как и прежде; также точно и весь свет, увидевши обличение всех беззаконий и попробовавши потопит их в крови, вышел бы из этой страшной борьбы еще более наполненным ненавистью и злобой, еще испорченнее, чем прежде.

Недостаточно возмутить общество, чтобы его переродить, также как недостаточно вспахать поле, чтобы сделать его плодородным. Нужно нечто иное для общества, как и для почвы, нужны новые семена, новые начала жизни. Иисус Христос был сеятелем. Этот образ Он часто принимал на себя в своем учении, и это отлично изображает самобытность и новость Его дела. Он не навязывает истины силой материальной или каким-нибудь принуждением. Он ее влагает в сердца: там она должна дать росток. Медленный рост, развитие, сопряженное с трудами и болезнями, мало по жалу переделает весь свет. Так Евангелие, вместо того, чтобы дать обществу конституцию или новые законы, вложило в глубины этого общества, т. е. в самую человеческую душу, чувство справедливости, любви, которое постоянно поддерживает ее бодрость, возмущает ее эгоизм, в корне подтачивает беззаконие и которое своею духовною силою совершает преобразование будущего, также как оно совершило преобразование прошедшего. Удивляются, что Иисус Христос и ученики Его не протестовали ни против древнего рабства, с его возмутительною безнравственностью, ни против законов, которые порабощали женщин и детей, ни против общественного неравенства, которое тяготело над бедными, ни против деспотических правительств, которые давили мир. Да, братия, протестовать, проповедовать возмущение было бы легко; но было нелегко, но было ново, чудесно, божественно - отвергать употребление насилия против насилия, зла против зла, желать побеждать зло добром, не рассчитывать на другую победу, как только на внедрение любви и справедливости в сердца людей, а чрез них в законы и государства; наконец, вручить Богу будущность этой великолепной жатвы и умереть, оросив своею кровью борозды, в которых она должна была произрастать.

Я думаю, братия, что я довольно ясно представил, почему Иисус Христос так решительно отказывается вступиться, в спор о наследстве, я объяснил причину, которая заставляет Его так действовать. Мне бы хотелось извлечь отсюда прямые последствия: благовременность этого мне кажется очевидной.

Какие отношения христианства к политике? Если Иисус Христос отказался вступиться в вопрос о праве и наследстве, то можем ли мы и должны ли заставлять Его вмешиваться в сферу политики? Таков вопрос. который я мимоходом хочу разъяснить, и важность которого никто из вас не может отрицать.

Из истории ясно видно, что никакое влияние не действует так глубоко на политику, как влияние религии. Религия образует народы и определяет их судьбы; это видно было во все времена. Почему индусы подверглись угнетению каст, которые их навсегда парализовали? Разве они, по самой природе своей, неспособны были понять равенства? - Нет; они принадлежат, по учению науки, к нашей же расе; они имеют общих с нами предков; наш язык происходит от их языка. Но их религия учит их, что Брама. при происхождении всех вещей, разделил людей на четыре сословия: на жрецов, воинов, купцов и рабов; что эти сословия не должны смешиваться; что непреодолимая пре града разделяет их навсегда: это учение убило у них прогресс и обоготворило притеснение. Отчего арабы опускаются все ниже и ниже в своем падении? Чего им недостает: ума или энергии? Они имели самую блестящую литературу и способны к самому геройскому самоотвержению. Но их религия проповедует им фатализм, и он всосался в самую кровь их. В Коране сказано, что Мухаммед в тот день, когда увидел в первый раз соху, проклял ее, потому что она была в его глазах орудием рабов. Это проклятие пророка тяготеет на его племени, и все его усилия к прогрессу поражает безнадежная бесплодность. Да, религия образует народы, и хотя поверхностные наблюдатели и уверяют, что нынче религия падает, но мне легко было бы доказать, что в основании всех великих вопросов, которые тревожат и волнуют нынешнее общество во Франции, в Ирландии, в Италии, в Испании, на Востоке, везде замешан религиозный вопрос. Заниматься политическими делами, ни во что не ставя при этом религию, это безумство. Что сказали бы вы об архитекторе, который, воздвигая свои сооружения, не позаботился бы ни о климате, ни о переменах температуры или атмосферических условиях. Религия - это атмосфера души, и безумцы те, которые рассчитывают основать что-нибудь прочное и продолжительное, не приняв ее в расчет.

Итак, братия, я верю в глубокое влияние христианства на политическую судьбу народов. Я убежден, что чем более христианство верно учению Иисуса Христа, тем свободнее, выше и счастливее эти народы, которые его исповедуют, и что чем более это христианство искажено, тем более эти народы осуждены на анархию. Я в этом уверен. Что я говорю? Я это вижу, и, чтобы это отрицать, надо добровольно быть слепым. Но при каких условиях христианство может спасти народы? Я отвечаю: только действуя так, как действовал Иисус Христос, способом совершенно духовным освобождая души, проповедуя справедливость, святость, любовь к ближнему. При этих условиях исполнятся поразительным образом слова Писания: "ищите прежде всего царствия Божия и правды его, и все остальное дастся вам в придачу".

Но если, находя эту роль слишком скромной, церковь захочет войти на политическое поприще, если, слушаясь призыва партий, которые просят ее, как братья в приведенном мною тексте Евангелия, они будет решать их споры; если, забывши пример Учителя, она будет вмешиваться в те дела, в которые Иисус Христос отказался вмешаться, тогда она унизит свое дело и разрушит его. Ах, сколько раз она его самым жалким образом унижала! В средние века, или во времена Боссюета (дай Бог! чтобы это было только тогда) она приняла сторону королей и власть имеющих, и мы видели постыдное зрелище лести, панегириков, бесчестящих то, что называли, как бы, в насмешку, седалищем истины. Мы видели проповедников, духовников двора, с их двуличною нравственностью и с их уступчивостью. Мы видели все эти гнусные угодничества, которые церковь с таким трудом искупает, перенося непобедимое недоверие и презрение народа. Теперь более, чем прежде, Евангелие не должно становиться под знамя одной какой-нибудь партии, какою бы либеральною она ни была. Евангелие господствует, над всеми партиями, оно обращается ко, всем и всем равно должно проповедовать справедливость и человеколюбие. Вот его роль! Будем иметь, как граждане, наши чистые убеждения в вопросах, которые поднимаются каждый день, но будем энергично стараться не считать Евангелия за одно с нами. Ах, мы знаем, каковы даже самые лучшие партии! Они имеют одну цель - свой успех, и когда дело идет о достижении этой цели, не ждите от них ничего: ни беспристрастия, ни справедливости. Партии щадят только тех, кто им служит, они нападают на тех, кто им мешает. Они бесконечно угодливы к великим талантам, которые им полезны. Что им за дело, что под этими талантами скрывается испорченная нравственность и порочная жизнь? Ведь это ничего не отнимает у гения оратора или писателя, который придает их делу шум и блеск. Итак, его окружают, его ободряют, ему рукоплещут, и достижение цели делает часто лучших и честнейших снисходительными или равнодушными к безнравственности средств, И в эти-то низины, где разыгрываются страсти, и в эту-то атмосферу, наполненную злобою и ложью, нас заставляют вносить Евангелие и хотят сделать его проповедников людьми подчиненными какой-нибудь школе или партии. Никогда! Если бы церковь надеялась найти в этом силу, то она была бы похожа на человека, опирающегося, по словам пророка, на тростник, который проколет ему руку. Только так кажется, что церковь может найти там поддержку; в действительности же она теряет всякое влияние. Церковь должна быть поставлена иначе: это святилище, в котором встречаются все; это возвышенное место, в котором собираются, чтобы подышать чистым воздухом справедливости, любви к ближнему и взаимного уважения. В ее дверях оставляют свои шаткие системы для того, чтобы думать только о том, что справедливо и что непоколебимо. В ее стенах вновь находят себя грешниками, достойными наказания, и перед желанным прощением от Бога исчезают все спорные воспоминания. Такою по крайней мере должна бы быть церковь, и тогда она, сохранила бы себе над нами величайшую власть и, не вмешиваясь в политику, она пользовалась бы от всех тем, что называют уважением.

То, что я говорю о политике, относится равно и к общественным вопросам. Мне кажется, что здесь-то именно приведенный мною текст применяется самым очевидным образом. Представим себе Иисуса Христа и перед Ним двух братьев, которые просят его решить, кому должно принадлежать наследство. Один из них - это класс собственников, другой пролетарии. Первый говорит: "обеспечь мне мое владение; вели царствовать порядку, и усмири безумные страсти". Второй говорит: "О, ты, который был беден, прими сторону бедных и заставь для них торжествовать справедливость". Но в ответ на эти горячие мольбы слышатся слова Божественного Учителя: "О люди! Кто поставил Меня судить или делить вас!!?"

Не правда ли, братия, что Иисус Христос не может принять сторону ни тех, ни других, так как Он принадлежит всем равно? Одни хотят, чтобы Он принял сторону собственников. Они обещают служить за это поддержкою для церкви, потому что, как резко выразился один писатель, для них церковь прежде всего хранительница их денежных сундуков. Они видят в христианстве защиту против революции и поэтому его поддерживают и превозносят, иногда в сущности и не веря в него. Неверующие в душе, они преклоняются пред Иисусом Христом с тем, чтобы Он принял их интересы под свою святую защиту. Иисус Христос не хочет этого. Почему же? Потому что в их правах и владениях бывают такие неправды, которых Он не может освятить своею божественною властью - Он? достойно называемый святым и справедливым. И мы, Его ученики, не можем согласиться поставить под охрану Евангелия, которое есть общее благо, интересы какой-нибудь партии или какого-нибудь сословия. Мы думаем, что закреплять настоящее положение общественных дел, не желая горячо, чтобы оно улучшалось под дивным влиянием милосердия и справедливости, значит отрицать учение Иисуса Христа. Братия! Если вы христиане, то в ваших глазах должно быть священным желание всякого вашего ближнего жить, спасая свою душу. Но я говорю перед Богом, который меня слышит, что есть такого рода условия, при которых это невозможно, по крайней мере без помощи чуда. Есть такая степень нищеты, при которой, к несчастию, теряется всякое чувство собственного достоинства: на наших фабриках бывает смешение полов, убивающее и оскверняющее душу; в подавляющей работе детей, принужденных быть колесами машин, находится решительное препятствие к их нравственному развитию; в воскресных работах - смерть всякому благочестию и всякой религии. Было бы несправедливо сваливать теперь на класс собственников всю ответственность за эти плачевные бедствия, которые в сущности суть не что иное, как продукт времени, обстоятельств и ошибок предшествовавших поколений; но было бы также несправедливо и нечестно не только принимать их, как неизбежное зло, но и просить Иисуса Христа, чтобы Он освятил их и упрочил бы навсегда, при таких условиях, права владельцев. Иисус Христос не сделает этого. Напротив, Он пробудит в их совести тайное беспокойство. Он напомнит им, что они только хранители вверенного им сокровища; Он их встревожит мыслью об ответственности, которую налагает на них их положение; Он смутит их эгоизм видом страшного неравенства, которое отделяет их от других людей. Под этим влиянием собственники вспомнят, что первый долг их уменьшить это расстояние, поднять уничиженных, упрочить их человеческое достоинство, на которое они имеют право, отнять у их существования необеспеченный характер, убивающий всякий дух порядка и последовательности, просветить их разум, обращаться с ними как с разумными существами, как с сотрудниками, а не как с работниками, присоединить их, насколько это возможно, к общему благу. Иисус Христос научит собственников не смотреть завистливо на все реформы, допускающие большинство участвовать в том, что прежде было привилегиею только для некоторых, но, напротив, принимать их с горячим участием. Вот что Евангелие должно напоминать собственникам, что мы должны твердить им сегодня, завтра, всегда, хотя бы голос наш им надоедал и наше упорство оскорбляло их. Ах, братия! есть нечто докучливее наших слабых речей: это окружающие нас бедствия, которых мы никогда не имеем права забывать. К каким звукам был бы способен наш голос, если бы только наше сострадание возвысилось на одну ступень с унижениями и страданиями, для которых один этот город[11] служит таким обширным и постоянным зрелищем.

Другие хотят, чтобы Иисус Христос принял сторону неимущих, и чтобы Он им присудил половину наследств. Иисус Христос не сделает этого. Отчего же? Оттого, что если бы Он верховным приговором присудил каждому равную часть, то это решение, годное на сегодняшний день, не годилось бы на завтрашний и неравенство возобновилось бы к общему несчастию. Еще не найдено решения задачи общественной жизни и большинство тех, которые уверяют, что нашли ее - мечтатели или обманщики. Из всех честолюбий, самое преступное и презренное то, которое опирается на народные бедствия и пользуется ими для того, чтобы приобрести популярность. Я уже сказал, что для каждого человеческого существа есть право, которое мы должны обеспечить ему не только в теории, но и сделать его возможным на практике: это право - жить, спасая свою душу. Если рядом с этим правом человек находит открытыми для себя все пути, то это законно; но если захотят пойти дальше, если вздумают во имя Иисуса Христа упрочить всем равенство во владении и пользовании, то это будет обман и ложь. Правда, что есть одно равенство: это равенство перед законом. - Но вне этой области, разве возможно совершенное равенство? Разве природа создала нас равными по талантам, здоровью, силе нравственной и физической, по разным способностям? Разве равенство по состоянию, узаконенное сегодня, просуществует до завтра? И можно ли поддерживать его иначе, как самым тягостным притеснением? Итак, напрасно придете вы к Иисусу Христу, чтобы сказать ему: "Учитель! скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство". На эту, по-видимому, справедливую просьбу, Иисус Христос не даст ответа.

Он не ответит потому, что Его посланничество выше. Оно состоит в том, чтобы сближать во взаимном уважении и любви тех, кого разделяют их интересы. Эта цель должна быть целью служителей алтаря. Пусть будет она неблагодарна и пусть они будут непризнанны, как и Учитель их. Но что до этого? Мы не перестанем тушить ненависть, которую другие разжигают так старательно между детьми одного Отца, между теми, которых называют привилегированными и теми, которых называют обделенными судьбой. Мы не перестанем говорить им, что ненависть нечестива и что она ничего не решает. Мы будем бороться против эгоистической гордости, которая оскорбляет сверху, и против разрушительной ненависти, которая оскорбляет снизу. Возвысившись над этими ненавистными распрями, отравляющими сердца, мы будем призывать всех людей по доброй воле придти для общей молитвы, общего смирения, взаимного прощения и любви в это святилище духовного равенства, в котором. по прекрасному выражению Св. Писания, богатый и бедный встречаются, вспоминая, что обоих их сотворил Бог.

Теперь, когда мы поняли причины отказа Иисуса Христа и назидание, которое Он нам дает, послушаем, что Он отвечает двум братьям, пришедшим просить его посредничества...

Этот ответ не был простою фразою. Иисус Христос читал в душе тех, к кому Он обращался. Он видел там настоящую причину их спора. Эта причина была скупость. Есть скупость владеющих и скупость завидующих: неравные пред людьми, эти страсти равны пред Богом. Мне нет надобности говорить, скольких братьев они раздели, сколько семейств они жестоко растерзали. Но надо вникнуть в глубину этого чувства, чтобы не потеряться в пустых восклицаниях. Нет ничего привычнее, в самом деле, как слушать с высоты церковной кафедры нападки на тщетность богатств. Бесполезно прибавлять, ,что эти речи не обращают никого, потому что так или иначе никто не верит в искренность этого языка. Он составляет часть этой преемственной и условной риторики, которая, по своей неясности и лживости, уже потеряла способность трогать сердца.

Рассмотрим поглубже эти вещи. Разве виновны те, которые чем-нибудь владеют? Во имя Евангелия, права гражданского и житейской опытности я отвечаю: нет. Я иду дальше. Виновны ли те, которые имея, желают иметь еще больше? Говорят: да, но в душе никто этому не верит. Купцы, банкиры по воскресеньям слушают об этих вещах красноречивые проповеди и, по-видимому, их одобряют, но на другой же день они обращаются к своим занятиям с большим жаром, чем прежде. В порядке вещей, что человек увеличивает круг деятельности, в котором он поставлен. Ученый желает больше знать, деловой человек хочет больше приобрести дела. Это есть, это и должно быть. Если вы это запретите. то поразите бесплодием все предприятия, убьете труд и прогресс. В чем же зло? Откуда оно начинается? Указать его легко, руководясь Евангелием: оно - в эгоизме, который приносит себе в жертву то, что нужно бы посвятить Богу. Нам нужно вспомнить общее начало: мы получили от Бога имущества, способности, которые дают нам средства исполнить наше назначение, но не наши личные цели. Цель нашей жизни, как христиан, должна быть служением Богу и нашим братьям. Средства, которые Бог дает нам, чтобы достигнуть этой цели, суть - таланты, науки и состояние. Если мы из этих средств сделаем себе цель, то вот уже и зло. Я приведу пример для разъяснения моей мысли. Бог дал нам любовь к себе, которая должна служить для самосохранения. Как средство, оно вполне законно. Сделай из него цель, оно делается себялюбием. Бог дал нам науку, как средство достигнуть истины: сделайте из нее цель, вы получите идол разума. Бог дал нам свободу, чтобы служить Ему по доброй воле: сделайте из нее цель, не ищите в вашей свободе ничего, кроме личной вашей независимости, - вы дойдете до гордости. Бог дал нам блага сего мира, как средства деятельности и благотворительности: сделайте из них цель, и вы получите скупость.

Скупость состоит в том, что люди, по собственному выражению Иисуса Христа, ищут жизни в богатстве. Вникните в эту мысль, вы будете удивлены ее глубиною и истиною. Иисус Христос не обвиняет приобретающих и владеющих; Он обвиняет только тех, которые ищут жизни в благах сего мира, имеют ли они их или не имеют, потому что можно быть и бедным, но в то же время скупым по своей жажде богатств, как другие бывают скупыми на самом деле, по своей страсти копить богатства. Иисус Христос порицает страсть к деньгам во всех формах, какие она только может принять. В свете называют скупым жадного собирателя; Библия идет дальше: она распознает скупость в ее последовательных проявлениях и клеймит их одинаково. Что любит в деньгах молодой человек или светская женщина? Пышность, мотовство, легкие удовольствия. Чего ищет в них пожилой человек? Могущества, влияния, средств для возвышения. Наконец старик, который чувствует, что у него уже умерло честолюбие, что его не занимают уже удовольствия а пышность, представляет нам отвратительное зрелище любви к деньгам ради них самих. Это указывает уже на окаменение сердца до такой степени, что самые настоятельные воззвания не могут его тронуть. Но под всеми этими формами, блестящими или отталкивающими, напыщенными или гнусными, скрывается всегда, по учению библии, поклонение одному и тому же идолу. Идол этот привлекательный, грациозный или отвратительный, но все же идол и все эти скупцы встречаются на одном общем пункте, что они ищут жизни в сокровищах. Но истинная жизнь состоит не в этом: я говорю это имеющим и неимеющим. И кто знает, может быть первые поймут меня лучше вторых. Истинная жизнь прежде всего в сердце, а не в сокровищах, которыми владеют. Заключите невежду в самую богатую библиотеку, посадите больного за самый роскошный стол, окружите увядшее, иссохшее, пресыщенное сердце самыми чистыми, самыми нежными наслаждениями привязанности, вы будете иметь поразительное доказательство, что жизнь не в богатствах, которыми владеют. О, сколько раз я видел отчаяние и душевные муки в домах, где богатство сосредоточило весь свой блеск! Сколько раз я видел там сердца озлобленные взаимною неверностью, седину, сходящую с горя в могилу от жестокой неблагодарности сына! Сколько раз встречал там пресыщенность, отвращение к жизни, самую неспособность к наслаждению! Не замечали ли с самых давних времен, что самоубийство встречается чаще между богатыми, чем между бедными? Ах! братия, в судьбах человеческих более равенства, чем мы думаем. Богатство не спасает от болезней, оно не возвращает матери потерянного ею ребенка. Бывают несчастия душевные и сердечные, которые ни в чем не уступают самой ужасной нищете.

Но попробуем, немного возвысясь, подумать об истинной жизни, о той жизни, которая должна продолжаться вечно. Перенесемся мыслью к той торжественной минуте, когда нужно будет отдать отчет в своем существовании и когда все будет взвешено на весах Верховного Судьи, которого нельзя обмануть. Тогда увидим, что бессердечный богач и преданная светским удовольствиям женщина услышат страшный приговор: "вы искали жизни в своих богатствах; теперь вы. получаете возмездие за свое себялюбие и самоуслаждение". Может быть эта минута настанет для вас чрез 10, чрез 5 лет, может быть завтра, и все ваши глумления, все ваши насмешки , все ваше неверие не задержат этой минуты более, чем крик или безумный смех сумасбродов, которых водопад Ниагары уносит с быстротою стрелы.

В чем же состоит жизнь? - Она состоит в прощении от Бога, в примирении с Ним, в общении со Христом, узнанным, уворованным, возлюбленным и спасающим душу.

При конце этой речи, в которой мы рассматривали вопросы справедливости и равенства, без сомнения важные, но чуждые вечной жизни, мне нетерпеливо хотелось придти к единственному предмету, без которого мы не можем обойтись, - к единственному, обладание которым может обеспечить нам мир и счастье. Сердца, обманутые светом и в самых удовольствиях вкушавшие горечь, которую он скрывает в глубине своих радостей! Сердца сокрушенные, которым свет отказал даже в этих радостях, богатые или бедные, счастливые и обездоленные на земле, обладаете ли вы настоящею жизнью? Отец ли для вас Бог? Спаситель ли для вас Иисус Христос? Вечная жизнь есть ли для вас блаженная действительность, наследство, которое у вас никто не может похитить?! Вот истинный источник жизни, в сравнении с которым все остальное есть только обман и суета. Вот блаженство, обладание которым может среди несчастий, страданий и самой смерти сиять надеждой, радостью, благодарением к Богу. Счастлив тот, кто, будучи лишен всего, чему завидует свет, имеет своим прочным убежищем эту любовь к Иисусу Христу, с которой его никто не может разлучить. Счастлив тот, кто обладает царствием Божиим на земле, среди "унижения, лишений и притеснений. Он будет им обладать и на небе, в высочайшей славе и вечном блаженстве Иисуса Христа.