Примечания

[1] Я сюда отношу отчаянное объяснение некоторых католических комментаторов, которые полагают, что Петр, которому Павел противостал в Антиохии, не был апостол этого имени, но какое-то неизвестное лицо.

[2] Антихристианская критика хочет нас здесь поставить в безвыходное положение. Говорят: "основываясь на свидетельстве апостолов и первенствующей церкви, вы хотите достигнут истинного христианства. Как же вы можете утверждать, что то истинное христианство, которое вы называете словом Божиим, выше церкви и апостольства?" Но здесь нет безвыходного положения. Церковь и апостолы суть свидетели великих дел, которые составляют христианство: жизни, дел, характера И. Христа. Ни церковь, ни апостолы, не создали христианства. Таким образом, я имею право чрез их свидетельство достигать возможности узнавать то, что составляет христианство, то, что есть мысль и слово Божие. Эта мысль, это слово, содержащиеся в священном писании, останутся высшей нормой, которой будут подчинены церковь и апостолы.

[3] В эту минуту, когда все взоры обращены на восток, меня поражает один факт. Тысячи раз описывали, весьма основательно, то унижение, в котором находится духовенство христианских племен, рассеянных по оттоманской империи. Основательно жалуются на его невежество, на его деморализацию. Но спрашивается, что осталось бы от христианства и христиан на всем востоке без этих одряхлевших и все-таки глубоко консервативных учреждений. Эти старые формы, спасая христианские предания, спасли будущее, потому что там, где существует христианство, хотя бы в кажущемся состоянии мумии, возможно и несомненно его восстановление; тогда как ислам есть смерть самого прогресса, это будущность невозвратно погибшая.

[4] Любопытно проследить преобладающую роль, которую евреи играли в Риме, их влияние на народные собрания, засвидетельствованное Цицероном, горячность, с какою они пристали к партии Юлия Цезаря и усердие, с каким оберегали его особу (Светоний, Цезарь. Гл. 84).

[5] Эта теория известна в истории под именем ерастианизма, от имени богослова Ераста, который первый возвел ее в систему (???).

[6] Здесь автор говорит о стремлении Пап подчинить своей светской власти весь мир.

[7] Речь идет о католической церкви с ее инквизицией.

[8] Речь идет о притязаниях латинства.

[9] Корабль "Лондон" погиб в Бискайском заливе 10 января 1866 года.

[10] Стоит изучить с этой точки зрения такие сочинения, заметки о Евангелии знаменитого Прудона. Прудон едва удостаивает Иисуса Христа чести вникнуть в Его слова. Во всех метафорах, во всех притчах Евангелия он выдвигает преимущественно их внешний, грубый, плотской смысл, и любопытно видеть, с какой непринужденностью он там находит только химеры и нелепости. Ту же тактику я нашел у Гартмана, знаменитого ученика Шопенгауэра, только в форме более сдержанной и претендующей на научность. По его взгляду, фанатизм с своими неимоверными претензиями, крайний монашеский аскетизм - вот верное выражение идеи, проповедуемой Христом.

[11] Париж.

[12] Об этой роли закона в Св. Писании см. беседу под заглавием: "Закон сердца".

[13] Я здесь разумею преимущественно знаменитое сочинение П. Ж. Прудона: "О справедливости в революции и в церкви. Новые принципы практической философии". Я был крайне удивлен, когда нашел тот же тезис под пером одного из наиболее заслуживающих уважения современных мыслителей, г. Вашро. Вот что я читаю в его сочинении "Религия" (Книга 3, гл. 3): "Мы ошибались, делая из евангельской доктрины идеал нравственности. Никакое чувство, как бы прекрасно, сильно и чисто оно ни было, ничего не стоит в сравнении с принципом, особенности когда дело идет о руководстве для человеческого познания. В деле нравственности нет ничего выше справедливости. Вот почему мы ставим современную этику еще выше Евангелия... Чувство никогда не бывает принципом. Каждому по своим трудам, - вот принцип. Каждому по своим нуждам - вот чувство. Вторая формула может быть выражением социального провидения; первая только есть выражение закона".

Мы не станем разбирать этих кратких выводов. Заметим только, что принцип справедливости строго утвержден Евангелием, что слово и идея справедливости повторяются на каждой странице Нового Завета, что христианство никогда не желало жертвовать справедливостью, но что выше строгой справедливости оно открыло человечеству обширную область милосердия.

Каждому по своим трудам, утверждали сейчас. Но что же делать с невеждами, бедными, неспособными, со всеми обездоленными и всеми виновными? Если существенный характер современной нравственности заключается в том, чтобы уничтожить сострадание и чтобы не представить человеку других шансов, кроме победы в борьбе за существование, то этот девиз; каждому по трудам, отделенный от идеи милосердия, делается лозунгом отчаяния. Велико наше удивление и наша скорбь, когда мы видим, что нам заявляют, что столько благородных умов не понимают в этом пункте истинного характера христианства.